семейство Либерманов.
Как и подобало приличному немецкому городку, Кобург был насквозь пронизан несокрушимым спокойствием, что вызывало в Левиной душе, привыкшей к разгульному шуму московских улиц, глухую неприязнь как к ни в чем не повинному Кобургу в отдельности, так и ко всей Германии в целом. Язык давался ему с трудом, а громкая немецкая речь, даже через пять лет проживания, заставляла вздрагивать, будоража генную память.
Во время Отечественной их семья сильно пострадала, но, тем не менее, когда пришло время выбирать новую родину, Либерманы дружно указали в сторону Германии. Во-первых, как настоящие евреи, они и в мыслях не могли допустить переезда в Израиль, ну а во-вторых, опять-таки, как истинные дети своего народа, справедливо рассудили: кто нам жизнь загубил, пусть теперь сам и мучится.
Поначалу Лева надеялся, что со временем сможет смириться и с немцами, и с их образом жизни, но годы шли, а он по-прежнему не мог найти себе места в этой чужой, неприветливой для него стране. Советские историки в германии были не нужны, другой специальности у него не было, а ни к чему другому его организм приспособлен не был.
В конце концов он принял разумное решение: не забивать себе голову всякими глупостями, а вести светский образ жизни, то есть чтение, спорт, театры. Единственное, что беспрестанно отравляло и без того гнусное существование сибарита в изгнании, так это настойчивое любопытство трудящихся немцев, чем же он все-таки там занимается и как зарабатывает на хлеб насущный?
Поначалу на вопрос о работе бывший советский гражданин весело отшучивался, мол, все деньги уже заработал и теперь на заслуженном отдыхе. Получив такой ответ, многие принимали его за издевательство, другие за слабоумие, а третьи, поминая недобрым словом всех евреев вместе взятых, прикидывали сколько же это денег нужно иметь, чтобы так жить.
В конце концов, устав от сплетен и пересудов, Лева заявил, что он вот уже несколько лет работает над созданием наиподробнейшей монографии об истории Древнего Египта. Тому, слава богу, насчитывалось тридцать веков и посему ближайшие сто лет можно было спокойно писать одно только вступление.
2
На самом же деле деньги, которые позволяли ему вести образ вольного художника, имели более прозаическое происхождение и название, а именно «невозвращенный кредит».
История Левиной деловой карьеры была забавна и, вместе с тем, похожа на сотни других подобных историй рубежа 80-90-х годов.
А началось все с круиза…
Мало кто уже помнит детскую радость советских людей неожиданно открывшейся возможности выехать за границы горячо любимой родины без тещиных и профсоюзных рекомендаций, без унижений и без проницательного майора Пронина в ОВИРе.
Газетное объявление – приглашение в поездку по загадочным дальним странам настолько поразило воображение вчерашней школьницы Светы Луниной, что ни о чем другом она уже думать не могла, и через неделю Лева метался по Москве в поисках двух тысяч долларов, дабы спасти любимую от неминуемой смерти.
– Чахотка, –