билет и задаток. Остальное выплатим, когда продадим. Чистого навару десять тысяч долларов!
Либерман не знал, как выглядят югославские дубленки, но сердце подсказывало, что вполне презентабельно, и воодушевленный неожиданно быстрым решением всех проблем, на коленях вымолил у тети Симы еще тысячу долларов и сел дожидаться приезда спасительной партии дефицита.
Вася вернулся, как и обещал, через неделю и, немного смущаясь, выложил на колченогую общежитскую кровать двадцать новеньких, хрустящих, стоящих и жутко смердящих дубленок.
Даже такой неискушенный в торговле человек, как Лева, понял, что это конец. Можно было смириться с пронзительным ядовитым запахом, который они источали: продавать товар можно было на морозе. Закрыть глаза на цвет и фасон: вкус – дело глубоко личное. Неспособность дубленки сгибаться в любом направлении хоть и создавала неудобства при каждом движении, но также не была смертельной – не аэробикой же в ней заниматься. Но что абсолютно представить было невозможно, так это того сумасшедшего, который согласится купить зимнюю вещь с рукавами чуть ниже локтя.
Преодолев отвращение, Лева дотронулся до мехового чудища, понюхал, робко потянул за рукава – не растягиваются ли? Но нет, рукава оставались все той же шокирующей длины.
– Что это? – осипшим от горя голосом спросил он товарища.
– Дубленки, – неуверенно ответил тот.
– Вижу, – взорвался несостоявшийся бизнесмен. – Позволь спросить, для кого? Для члена общества давших руки на отсечение?! Ты куда смотрел, когда их брал? Себе в жопу? Что прикажешь теперь с ними делать?
– Придумаем что-нибудь, – робко пискнул Вася, – в Москве чего хочешь продать можно, подумаешь, двадцать дубленок. Да у нас их с руками оторвут, – неосторожно обмолвился он и тут же прикусил язык.
– Я тебе, козлу, самому руки оторву! Короче, ищи покупателя где хочешь, но через неделю деньги должны лежать на столе.
На этом деловые переговоры были окончены, и каждый пошел со своим горем дальше. Пню ясно, что ни через неделю, ни через две Лева денег не увидел.
Судьба дубленок сложилась следующим образом: одну забрал себе Вася, в «отопительных» и рекламных целях, вторую – его приятель, лишенный стипендии и родительской поддержки. Оставшиеся восемнадцать штук унесли две мрачные личности, у которых Карпухин имел неосторожность занять полторы тысячи долларов. Кредиторы морщась, затолкали негнущийся мех в багажник, нецензурно выругались и, пообещав в следующий раз набить морду, уехали.
Вася не стал дожидаться ни их, ни Левиного визита, собрал пожитки и навсегда исчез из студенческого общежития.
Получив столь предательский удар в спину и окончательно потеряв веру в человечество, Либерман пустился во все тяжкие. Он торговал сибирским кедром, сингапурскими компьютерами и неведомой красной ртутью. На сделку века – продажу двух подводных лодок – приехало восемь человек посредников: разного пола, возраста и национальности, все в деловых костюмах того времени от