раз так, это мог сделать любой из ваших многочисленных врагов, – продолжала она. – Неужели вы думали, что рано или поздно не найдется кто-нибудь, способный дать вам отпор: тот, кто станет действовать вашими же методами? А таковые будут находиться и впредь – ведь не только вы умеете грозить кулаками. Как говорят, сколько веревочке ни виться… Но дело даже не в этом. Я не понимаю: ради чего? Одно дело, когда человек гибнет за Отчизну, за любовь, за близких. За что умер он?
Она кивнула на двери больницы.
– Да вы понятия не имеете, за что сражался ваш брат! – с трепетом вскричал я. – Он был боец! Воин Света! И, когда на земле не осталось бы еретиков (таких, как вы и ваши дружки), вот тогда б он спрятал в меч ножны. Но пока на земле есть ересь…
Я запнулся, поняв вдруг, что говорю на автомате: словно магнитофон, воспроизводящий записанные кем-то фразы. Кем-то другим, но не мной. «Магистром», – сказал бы Рафаэль. Но так ли это на самом деле?..
– Вы сомневаетесь, да? – Саша словно прочла мои мысли. Или это так явно читалось на моем лице? Я с опаской осмотрелся, словно почувствовав взгляд отца Пейна. Конечно, его здесь нет, он далеко. Но, будь он даже на другом конце вселенной, я все равно ощущал бы этот вездесущий взгляд. Он видит ересь сквозь любые стены и расстояния. И карает! «Не мир пришел Я принести, но меч!» – Евангелие от Матфея, глава 10, стих 34. У меня невольно зазудела правая рука с выбитыми на ней цифрами.
– Что ж… Значит, для вас еще не все потеряно, – вздохнула Саша.
Она, что, решила, будто я стал как она? Что и я свернул с праведного пути? Ну уж нет!
– Да что вы знаете о моей вере? – взорвался я.
– А что вы знаете о моей? – вскричала она.
И, заметив, как оглянулись на нас двое мужчин в белых халатах, стоявшие у машины скорой помощи, я сказал тише:
– Мы верим в истинного и единственного Бога. Вы же поклоняетесь десяткам идолов!
– С чего вы взяли? Давайте, процитируйте еще «Повесть временных лет»: «Ваши боги суть древо!» Обычное мнение человека, который понятия не имеет, о чем говорит. У вас, христиан, есть иконы. Человек, наблюдающий за вами со стороны, запросто может решить, что вы поклоняетесь нарисованным на доске богам. Это так?
– Икона – не Бог. Это лишь символ, изображение, помогающее людям обратиться к Высшим силам.
– А с чего вы взяли, что у нас не то же самое? Неужели вы думаете, что я, глядя на вырезанного из дерева истукана, верю, будто он и есть бог? Это такой же символ для общения с Высшими силами, как у вас. Да и вообще, если вы вникнете в веру, которую называете язычеством (хотя в отношении славянской религии мне больше нравится термин «родноверие»), поймете, что между вашим и нашим мировоззрением очень много общего. Впрочем, как и между практически всеми религиями, существующими на планете.
Я презрительно скривился.
– Хорошо, давайте сравним, – сказала Саша. – Почти в каждой религии есть некий демиург, создавший все сущее. Его именуют по-разному, но лично мне приятнее называть его нашим словом «Род», а не иноземным «Яхве». Вы говорите, что в христианстве единобожие, а у нас