пут, а после допрашивали, я пыталась все объяснить. Что я невиновна и просто хотела помочь мальчику, бросившемуся под схему. Потом, когда поняла, что верить мне не собираются… вот это, наверное, было самое страшное. Хотя нет, самое страшное случилось, когда появился этот высокопоставленный серан с маникальной уверенностью в том, что я собиралась его убить.
Мы прошли по коридорам, предположительно, в сторону выхода. В небольшой комнатке мне вернули вещи: сумочку, кошелек и документы, которые предложили проверить при свидетелях. То есть при моем сопровождающем и одновременно выдающем вещи, видимо.
– Распишитесь, пожалуйста, здесь, эри Армсвилл, – произнес тот, кто выдавал мои вещи. – Вот здесь – что все получено в целости и сохранности. И здесь – что не имеете к нам претензий.
Первую подпись я поставила. Подвинула листок к говорившему. Его равнодушный взгляд уперся в бумаги, споткнулся. Мужчина поднял голову и посмотрел на меня.
– Эри Армсвилл, нужно еще…
– Вообще-то у меня к вам множество претензий, – сказала я и сложила руки на груди.
Взгляд мужчины перестал быть равнодушным, глаза за толстыми стеклами очков сверкнули.
– Вы же понимаете, что это – чистейшей воды формальность. – Он подвинул листок ко мне по затертому деревянному столу.
– Ну вот и оставьте свою формальность себе, – сказала я, отодвинув бланк обратно к нему. – А я, пожалуй, пойду!
– Мы не можем вас отпустить, пока вы не подпишете!
– В таком случае, я останусь здесь. Прямо в этой комнате. Буду ждать, пока сможете, а потом, когда выйду, пойду прямиком к журналистам и расскажу, как один высокопоставленный сноб сначала применил ко мне магию, потом угрожал пытками и допросом мне и моей матери, а после отправил вас ко мне, и вы держали меня в этой комнате, чтобы я подписала отсутствие претензий!
У мужчины натурально отвисла челюсть. Честно говоря, я не представляла, кто он такой и какую должность занимает. К моему допросу он не имел ни малейшего отношения, равно как и к словам, от которых у меня до сих пор слегка подрагивали пальцы, но он однозначно имел отношение ко всему, что здесь происходит!
– Так что? Могу я идти? – поинтересовалась я.
– Одну минуту, эри Армсвилл.
Мужчина выскользнул за дверь, в коридоре раздались голоса. Я даже прислушиваться не стала, склонившись над пьесой, которую… Пресветлый! Они же забрали ее из «Корона д’Артур»! Забрали! После того, как эри Люмец взяла ее у меня и пообещала передать антрепренеру лично в руки!
До точки кипения я дойти не успела, потому что дверь распахнулась, едва не сорвавшись с петель. Разумеется, с таким эффектом явиться мог исключительно его светлость.
– Подписывайте, – резко произнес он, двигая ко мне листок и чернильницу.
Я посмотрела ему в глаза – темные, как ночь, и сказала:
– Нет!
Крылья его носа дрогнули.
– Чего вы хотите? Денег?
В его взгляде прямо читалось все, что он обо мне думает. Впрочем, что там во взгляде – все в нем, начиная от мужских скул и резкой линии подбородка, от широких плеч, от кончиков начищенных ботинок