пришла?
– А пани Альжбету? – спросила Вероника.
– Это невозможно.
– А что возможно?
Она наконец посмотрела на него.
«Сколько ему лет? – медленно проплыло в ее сознании. – Он старше меня. Нет, не то. Он из другой, из чужой жизни».
Никогда она не думала о нем так. Или это не было так? То есть старше он, конечно, был всегда, и она это сознавала. Но жизнь у них за это время стала общая, и это не была общность постели или крова – ей казалось, они соединились совсем, и так было задолго до того, как они встретились. Пред-вечно это было и будет всегда.
– Возможно уехать в Москву, – сказал Сергей. – Сегодня. Обвенчаемся уже там.
– Обвенчаемся?
– Да.
Вероника взглянула на него с недоумением. О чем он говорит?
– Тебя отпускают с работы? – спросила она.
– Вероника! – Он взял ее за плечи, повернул к себе. – Я не избиваю людей на допросах.
– У тебя другие методы?
– У меня другая работа.
– У тебя другая, у них такая. – Вероника почувствовала, как губы ее кривит усмешка. – Главное, что вы делаете общее дело.
– У меня нет с ними общего дела!
Он встряхнул ее, держа за плечи. Видимо, не рассчитал при этом силу: зубы у нее клацнули, от прикушенной губы стало солоно во рту.
Артынов отпустил Веронику, коснулся рукой ее губ, и она увидела кровь на его пальцах.
– Прости.
Он побледнел так, что глаза слились с лицом.
– Ничего. Лазаря Соломоновича правда отпустили?
– Да. Его и не должны были арестовывать. Он не имеет никакого отношения к польскому заговору, ты сама понимаешь. Я случайно увидел, как его привели… сюда. И вспомнил, что ты сегодня должна была выйти на работу.
Последовательность его действий была ей понятна. Но суть происходящего… Впрочем, суть была понятна тоже. А детали, подробности не имели значения. Во всяком случае, она не находила в себе сил разбираться в них сейчас.
– Я пойду, – сказала Вероника.
– Никуда не выходи из номера, очень тебя прошу. Я приду вечером, и поедем прямо на вокзал.
– Ты правда думаешь, что я поеду с тобой?
Она посмотрела с недоумением. Да, он в самом деле так думает. Как же мало он узнал ее! Впрочем, она узнала его ничуть не больше.
– Вероника…
Она увидела, как снова белеет его лицо. Но это был последний ее взгляд на него.
Она шла вниз по Петропавловской улице. Дожди наконец закончились, солнце светило ей в глаза. Волосы растрепались, летели перед глазами серебряной сетью. И в этой сети, в ясном свете августа, всеми цветами радуги играли последние слезы в ее глазах.
Глава 14
Этот взгляд снился ей каждую ночь. Полгода – каждую ночь. Он стал ее ночным кошмаром, но когда однажды не увидела его во сне, то проснулась в слезах, вся дрожа, будто очутилась в ледяной пустыне. Хотя именно взгляд был ведь ледяной, а его отсутствие, наоборот, должно было бы согреть ее.
Вероника