ты не пожалуешься? Ведь они нарушают твои права.
– А смысл? Ведь школа-то в округе одна, и, если я пожалуюсь, будет только хуже. Эти уроды обозлятся ещё больше и наверняка захотят отыграться. Не могут же родители со мной на уроках сидеть.
– Но ведь тебе ещё два года учиться! Зачем терпеть издевательства?
– Может, Фиоканов и Полозов поймут, что со мной дело не выгорит, и найдут себе другую жертву?
– Ну, это вряд ли. Ты своим отказом их зацепила, и хулиганы не отстанут, пока ты не сдашься.
– Этого они от меня точно не дождутся! Терпеть не могу, когда меня к чему-либо принуждают.
– Такие, как эта парочка, не признают отказа, и будут продолжать терроризировать тебя. Единственное, что может тебе помочь в данной ситуации, это если к вам класс придёт новая ученица, которая будет такой же красивой, как ты. Тогда они, может быть, переключатся на неё. Но это маловероятно.
– Тогда мне, наверное, стоит научиться драться, чтобы продержаться до окончания школы.
– Представляю, какое выражение лица будет у Мальвины Сергеевны, когда ты объявишь об этом!
– Молодёжь, вы тут решаете мировые проблемы? – На пороге салона стоял хозяин дома и с улыбкой смотрел на дочь и Евгения. – Извините, что прерываю вашу беседу, но скоро полночь.
Втроём они вышли в гостиную, взяли с подноса шампанское, и Вадим произнёс тост, поздравив всех присутствующих с наступающим Новым годом. Из репродуктора раздался бой курантов, а в зале – звон бокалов. Начался одна тысяча девятьсот тридцать шестой год…
– Ну, мои дорогие, смотрите! Вот она, Москва!
Услышав слова отца, Лиля встрепенулась и прилипла к окну. Она давно мечтала увидеть столицу. Однако за стеклом мелькали только деревянные одноэтажные дома. Пейзаж был унылым и никак не походил на то, что девушка видела на фотографиях в альбомах.
– Это Москва? Пап, ты ничего не напутал?
– Нет, – отозвался Вадим. – Это окраина. Барачные застройки. Здесь тоже люди живут, только в основном не коренные москвичи, а приезжие.
– И что с того? Неужели их нельзя поселить в нормальные дома?
– А где их взять, интересно? Почти все квартиры в таких домах коммунальные и забиты под завязку. Вот и строят такие общежития.
– Как же они здесь живут?
– А как ты думаешь? По нескольку человек в одной комнате без горячей воды и с туалетом на улице. Впрочем, комнаты дают только семейным. Одиночки вообще живут как в казарме – большое помещение и кровати в ряд, причём двухэтажные.
Услышав такое, Лиля содрогнулась. Она, конечно, очень любила родителей, но представить себе не могла, как делить с ними, а тем более с бабушкой, одну комнату, не говоря уж о том, чтобы терпеть рядом посторонних людей, да ещё в таких жутких условиях.
– Милый, не пугай ребёнка, – решила вмешаться Альбина в совсем не праздничный разговор.
– Ребёнок? Ей уже шестнадцать. Если ты помнишь, эта юная мадам уже выбрала будущего супруга, лишив мою матушку этого удовольствия.
– И ради этого они