и в каждой обитали семейства простых работяг с металлургического завода. Отец Полины, Анатолий Куликов, въехал сюда, когда устроился на завод токарем, где и вкалывал, пока не получил производственную травму. Поскольку несчастье случилось по вине предприятия, комнату за ним оставили. Сейчас Анатолий работал в обувной мастерской недалеко от дома, а его жена Зинаида мыла полы в продуктовом магазине по соседству.
Справа и слева от их барака в два ряда стояли такие же убогие общаги. Кухня, туалет и умывальная – общие, в конце коридора. Горячей воды не было, мыться ходили в баню. Отапливались дома печами, а плиты для готовки хотя и были газовыми, но магистрального газопровода к ним ещё не подвели. Газ привозили в баллонах раз в три дня. Продукты хранили в погребе, общем на весь посёлок.
Комната, где жила семья Куликовых, считалась достаточно большой, и всё же вчетвером тут было тесновато. Всю обстановку составляли панцирная кровать, грубо сколоченный стол, четыре табуретки, буфет с «парадным» сервизом, шкаф для одежды, трюмо с мутным зеркалом и швейная машинка. Два угла отгораживали самодельные шторки. За ними прятались топчаны брата и сестры, настолько узкие, что спать на них можно было только при условии почти полной неподвижности, а на стенах висела пара самодельных полок для учебников и тетрадей.
Как и всякий обитатель барака, Полина мечтала о собственном доме с горячей водой, тёплым и чистым туалетом, просторными комнатами с красивой мебелью и широкой кроватью, чтобы не бояться упасть при каждой попытке поменять положение. Конечно, рассказывать кому-либо о своих желаниях Полина не рисковала. Она понимала, что советская девушка не должна стремиться к богатству, но ведь пофантазировать немножко никто не запретит? И Полина представила шикарно отделанную спальню и себя на необъятном ложе. Вообразила, что ей не надо ходить в школу, учить уроки, заниматься нескончаемыми делами по хозяйству. Девушка так глубоко погрузилась в мечты, что не сразу поняла, почему служанка, принесшая завтрак в постель, вдруг обозвала её лентяйкой и велела немедленно вставать.
«Безобразие! Служанки не должны так разговаривать с хозяевами. Уволю!» – решила Полина, но служанка не отставала, и девушке пришлось вернуться в реальность.
Зинаида Куликова, невысокая рыжая женщина, стояла около топчана, уперев руки в бока. Она уже трижды просила дочь подняться, но та лишь натянула простыню на голову. Потеряв терпение, мать взяла полотно за другой конец и сдернула с непокорной девчонки:
– Я кому сказала, вставай! Выдрыхлась небось до предела, лентяйка!
Без простыни было прохладно, и Полине пришлось оторвать голову от подушки.
– Ну, ма-ам! – обиженно произнесла она. – У меня же каникулы!
Услышав это заявление, Зинаида рассердилась ещё больше:
– Каникулы? А ты их заслужила, каникулы эти? В табеле сплошь «посредственно», да и те из жалости ставят! Зато хулиганить и учителям дерзить – это пожалуйста!