Небесная ходит по земле в простой одежде, радуется ладу и миру, красоте земной. Плачет и печалится о неустройствах. Она мать самого Бога, у которого совсем не простой характер, и нужно по-женски примениться к обстоятельствам. Вот Алеша с бабушкой и дедом идут в лес за дровами и травами. Бабушка, кланяясь черной земле, пышно одетой в узорчатую ризу трав, говорит о том, как однажды Бог, во гневе на людей, залил землю водою и потопил все живое. А премилая мать его собрала заранее все семена в лукошко да и спрятала, а после просит солнышко: осуши землю из конца в конец, за то люди тебе славу споют! Солнышко землю высушило, а она ее спрятанным зерном и засеяла. Смотрит Господь: опять обрастает земля живым – и травами, и скотом, и людьми!.. Кто это, говорит, наделал против воли моей? Тут она ему и покаялась, а Господу-то уж и самому жалко было видеть землю пустой, и говорит он ей: это хорошо ты сделала!
Мне нравится ее рассказ, но я удивлен и пресерьезно говорю:
– Разве так было? Божья Матерь родилась долго спустя после потопа. Теперь бабушка удивлена:
– Это кто тебе сказал?
– В училище, в книжках написано…
Это ее успокаивает, она советует мне:
– А ты брось-ка, забудь это, книжки все; врут они, книжки-то! И смеется тихонько, весело.
– Придумали, дурачки! Бог – был, а матери у него не было, эко! От кого же он родился?
– Не знаю.
– Вот хорошо! До «не знаю» доучился!
– Поп говорил, что Божья Матерь родилась от Иоакима и Анны.
– Марья Якимовна, значит? Бабушка уже сердится, – стоит против меня и строго смотрит прямо в глаза мне:
– Если ты эдак будешь думать, я тебя так-то ли отшлепаю! Но через минуту объясняет мне:
– Богородица всегда была, раньше всего! От нее родился Бог, а потом…
– А Христос – как же?
Бабушка молчит, смущенно закрыв глаза, и бормочет:
А Христос… да, да, да?
Я вижу, что победил, запутал ее в тайнах Божьих, и это мне неприятно.
Кто же прав в данном случае? Бабушка, воспринимающая Богородицу как единое космическое животворящее начало, воплощающее доброту и справедливость, земным воплощением которого является Мария, или ее «высокообразованный» внук? Как ни странно, правы оба, при видимости спора здесь нет противоречия.
На Иконе Благовещения изображается тот момент, когда ангел приходит к Марии со своей вестью. Легок, невесом его шаг, он почти парит над землей, еще вьются от полета его одежды, еще напряжены крылья. Он так же юн, как и Мария; у Андрея Рублева – почти мальчик c прекрасным, полным мысли лицом, добротой и вниманием во взоре. Он не хочет испугать Марию своим внезапным появлением и обращается к ней с приветствием: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою». Но жест его решителен и властен, а взгляд полон энергии и воли: он вестник события, которое должно изменить мир и людей, и знает это. Жезл в его руке и посох странника, и знак власти, и привет