что тех, против кого он должен выступить, радует его промедление, его борение с собой.
«Молитва мастеров» несет неявную, но отчетливо ощущаемую параллель с описанием состояния Христа в Гефсиманском саду, где плоть Его молила: «Господи, пронеси мимо меня эту чашу!», а дух укреплялся.
Укрепление духа, высота духа становится и темой стихотворения «Мои читатели». Своими читателями Гумилев видел людей «сильных, злых и веселых»: охотников, воинов, путешественников, мореплавателей, неутомимых открывателей неизведанных пространств. Таких людей мы видим и в его стихах. Это люди действия, поступка, с мужественно твердым и ясным взглядом на жизнь, со звериной жаждой жизни. Ловкостью, силой, умением приспособиться к обстановке, даже порой беспринципностью и холодной жестокостью они не уступают самому сильному, хитрому и ловкому зверю на планете, «сильной, злой и веселой». «Я не унижаю их неврастенией, не надоедаю многочисленными намеками на содержимое выеденного яйца», – пишет поэт, довольно скептически относившийся к поглощенности теософскими построениями своих непосредственных предшественников в поэзии, которая, выражаясь в туманных абстрактных символах, уводила поэзию от «прекрасной ясности» классических стихов и реальной жизни. «Но» … И вот это «но» весьма содержательно в стихотворении, написанном в России в разгар братоубийственной гражданской войны, «когда вокруг свищут пули, когда волны ломают борта». Акцент стихов Гумилева с апологии сильного человека – зверя перемещается в область высоты человеческого духа. Звериная плоть и божественный дух, отличающий человека от зверя, в момент опасности, в любви, в последний час, когда, представ перед ликом Бога, он ждет спокойно Его суда.
Стихотворения Гумилева 1918 – 1921 года составляют сборник «Огненный столп» (вышел в 1921году). Название связано с библейским образом. Моисей вел свой народ к земле обетованной за огненным столпом, видимым днем и ночью, в котором слышался голос Бога. В сборнике Гумилева «Колчан» звучал «как голос Господа в пустыне» («Я вежлив с жизнью современной»). В более широком смысле – по Евангелию от Иоанна – свет истины и благодати, который во тьме светит и тьма не объяла его.
Открывается сборник строчками стихотворения «Память»:
Только змеи сбрасывают кожу,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Легко заметить, что автор отталкивается от пифагорейцев – математиков, создавших религиозно-мистическое и философское учение о числе как основе мироздания, через число постигавших гармонию небесных сфер, положивших начало точных наук. Такое трудно определяемое в числе понятие, как «душа», пифагорейцы трактовали следующим образом: тело – оболочка души. Когда тело ветшает и умирает, бессмертная душа вселяется в новое тело, меняет его. По Гумилеву, в теле человека меняются в течение жизни разные люди, так