радуги, я старательно отгоняла от себя мысль о том, что попала не на элитное мероприятие, а по капризу судьбы оказалась на скотном дворе и босой ногой нечаянно вступила в г… эм, отходы жизнедеятельности животных. Было неприятно до крайности. И даже великолепное атласное платье, которое вместе с драгоценностями мне торжественно вручила Моник, уже не радовало, а казалось сотканным из колючей проволоки.
Платье мне досталось действительно шикарное. Нежно-бирюзовый атлас и минимум серебряной вышивки – словно дыхание мороза по краю декольте, по линии талии и немного больше по подолу. К слову сказать, платье Моник было похоже на мое. Тоже атласное, того же бирюзового оттенка. Только обилие золотой вышивки и тонна блестящих пайеток превращали этот наряд в шедевр безвкусицы. Памятуя слова Моник о том, что она заберет себе платье получше, я порадовалась тому, что Аорона заставила меня предусмотрительно прихватить с собой запасной вариант.
Каково же было мое удивление, когда безвкусную золотисто-бриллиантовую жуть забрала себе килла! Я просто оторопела. Эта раса славилась своим снобизмом во всем. И вдруг такое… Но спорить я не стала. Более скромный наряд меня просто очаровал. И я ощущала себя в этом платье, с высокой прической и с драгоценностями в ушах и на шее настоящей сказочной принцессой. В голове родилась шальная мысль.
– Моник, – я с любопытством посмотрела на вертящую головой по сторонам киллу, – я бы хотела получить снимок в этом платье, здесь, на балу. Это возможно? Хочу родителям отправить.
Килла раздумывала не больше секунды:
– А почему нет? Сейчас организуем! – Она активировала свой комм и порылась в нем. – Так, идем, сейчас все сделаем в лучшем виде.
Моник развернулась, и почти ввинтилась в толпу в направлении, прямо противоположном тому, в котором мы до этого шли. Я ничего не поняла, если честно. Но уже через минуту мы оказались у одной из стен, богато задекорированных вьющейся лианой, похожей на земную глицинию. Единственное, что отличало инопланетное растение от земного – расцветка. Земная глициния тоже могла похвастаться богатством и разнообразием оттенков цветов. Но у нее не было такого яркого, почти неонового бирюзового, белого и голубого оттенка.
Именно у этой стены и работали профессиональные фотографы. Вернее, как их называли в Альянсе, художники-голографы. Не успела я как следует осмотреться и перевести дух, как меня уже осторожно, но настойчиво два яоху в четыре руки живописно расположили на белоснежной мраморной скамье.
Совершенно дезориентированной мне, вдобавок ко всему, Моник что-то сунула в руку. И, не обращая внимания на недовольное шипение фотографов, быстро протараторила:
– Как закончите, далеко отсюда не уходи, я тебя найду. Если будет вызывать папа, скажи ему, что я отошла в уборную, сильно переволновалась. Он знает, что у меня так бывает на нервной почве.
Моник словно растворилась в толпе. А я бездумно смотрела ей в след, послушно располагая свое тело в соответствии