ко мне.
Старший мужчина сказал:
– Меня зовут Тый, а вас?
Я представился.
Мы обмолвились какими-то приветственными словами. Потом «молодой», оказавшийся сыном Тыя, по поручению отца, долго и подробно рассказывал о правилах, которые я должен соблюдать, находясь в гостях. Я должен неукоснительно следовать всем распоряжениям Тыя, любые неповиновения пресекаются на корню – бежать тут некуда, один всё равно не добежишь, тундра вольностей не простит. Между прочим он рассказал о бытовых вопросах: как и где мыться и где справлять нужду.
Во время этих детальных объяснений я снова почувствовал себя туристом, забыв о цели своего визита. Короткое знакомство с северными людьми уже к тому моменту говорило, что мне следует полагаться на них и следовать тому, что они говорят. Поэтому излишне было задавать вопросы, когда смогу пообщаться с Тыем. Я понял, что они сами всё мне скажут, когда наступит час.
С помощью сына Тыя изучая порядки, я хрустел по снегу на территории стойбища. Там было три конусообразных чума: один средний, где я и размещался, один большой и один маленький. Совсем рядом виднелось стадо оленей: животные сгрудились вместе, над ними струился пар от дыхания. Это выглядело очень красиво на фоне красного заходящего солнца. Животных было так много, что я раз пять сбивался, пытаясь их пересчитывать. Я впервые видел северных оленей и попросил своего экскурсовода подвести меня к ним. Мы подошли к паре крайних. Они оказались совсем невысокие, издалека и без рогов их вполне можно было бы принять за крупных собак. Я погладил одного, ощутив ладонью жёсткий, колючий мех.
На этом моё краткое знакомство с оленями закончилось. Возле стада находились двое мужчин, видимо, пастухов. Они громко закричали моему экскурсоводу, я сообразил, что пастухи вовсе не в восторге от моего приближения. Мы отошли. Из рассказов моего провожатого я понял, что олени чутко реагируют на посторонних и для моей и их безопасности лучше держаться подальше.
Вечером меня ждал необычный ужин. Во-первых, чум наполнился людьми. Всего внутри находилось три женщины и четыре мужчины, не считая меня. Детей в чуме не было. Мне представили присутствующих, но, если честно, я путал их имена, да и их самих: так они походили друг на друга. Тый пригласил меня к столу, а во время трапезы его сын находился рядом, наблюдая за мной и подсказывая, если я терялся. Остальные люди, можно сказать, и вовсе не обращали на меня внимания. О чём они говорили между собой, я не понимал. Хотя, конечно, до моего слуха долетали отдельные знакомые словечки, на которые я, естественно, реагировал. Мы ели мясо, удивительно вкусное, как-то по-особенному приготовленное. После пили чай, при этом, лишь я допивал его, мне тут же добавляли заварки и кипятка из чёрного прогорелого чайника. Так продолжалось до тех пор, пока сын Тыя, видя, что пить я больше не могу, перевернул мою кружку вверх дном.
Потом мы легли, я – на специально приготовленное место. В центре чума в железной печи потрескивали дрова. Это напомнило мне детство, когда я гостил у своих