и небо сливались в одно целое. Мы долго сидели молча, тишину изредка нарушали только потрескивания свечи да доносимый ветром шум прибрежных волн. Я думал над тем, что сказал Тый.
После паузы Тый попросил рассказать о новостях с большой земли. Его интересовало буквально всё. Я стал рассказывать про свой город, про жителей, чуть-чуть коснулся своей работы. Он слушал внимательно, слегка склонив голову набок, лишь изредка задавал короткие вопросы. Потом он неожиданно сказал: «Пора назад». Выходя из нашего скромного временного прибежища, Тый попросил быть аккуратным, ничего не ломать, потому что завтра мы сюда вернёмся.
Утром после завтрака, ровно ничем не отличавшегося от предыдущего завтрака, я спросил у Тыя, чем же мне заниматься в его отсутствие и могу ли я помогать кому-то, скажем, женщинам. Он ответил так: «Лучшая помощь – не мешать. Женщины быстрее и лучше справятся с их работой, если попросту не стараться им угодить. Ты уже нам помог: много передал продуктов, товаров, спасибо. Можешь о себе позаботиться. Чай, не для помощи по хозяйству в дальнюю дорогу пустился? Вот и подумай-ка о себе. У всех, кто приезжает с большой земли, в голове миллион мыслей по миллиону поводов. Постарайся приостановить этот бег или хотя бы замедлить. Как? Выйди из чума, сядь напротив деревца в безветренном месте и внимательно разглядывай каждую веточку, каждую снежинку на ветках и стволе, изучи каждый изгиб ствола, посчитай все ветки. Не сбейся, потом обсудим. Да смотри не усни на снегу». Последние слова он бросил, улыбаясь, уже на выходе из чума. Я рассудил так, что этот приём является частью какого-то специального плана и мне предстоит в точности выполнить задание.
Когда окончательно рассвело, я приступил к исполнению. Найдя место потише, где не слышался генератор и не задувал ветер, я сел прямо на снег в метре от низкой берёзы и стал выполнять свою работу. Я справился с нею минут за пятнадцать, потом нашёл другую берёзку. Она также подверглась моему точному рассмотрению и учёту. Короче говоря, я собрал точные данные про пять берёз. Поняв, что трудно удержать все цифры в голове, я нашёл у себя карандаш и листок бумаги, на которых зафиксировал всё, что, по моему мнению, так важно будет обсудить.
Вечером мы с Тыем снова добрались до нашего укрытия, поправили его и разместились внутри. Я сообщил ему, что строго выполнил поручение, и озвучил результаты. Пока я считывал цифры с бумажки, не видел его лица, а подняв глаза на него, поразился. Он еле-еле сдерживал смех.
– Что-то не так я сделал? – задал я вопрос неуверенным голосом.
– С одной стороны – так. Только кое-что перепутал. Смысл перепутал. Я-то хотел, чтобы ты при-ос-та-но-вил, – произнёс он по слогам, – ход мыслей. А ты наоборот – запустил их и вместо размышлений получил бухгалтерию. К чему она нам тут? Ну давай тогда еще волны в океане станем пересчитывать. А между тем, если ты станешь эти волны считать, должен сосредоточиться не на их точном количестве, не то с ума сойдёшь, а на мерности. На размеренности, на покое природы. У берёзы разве ты не заметил, как веточки не похожи друг на друга?