как меня уделала Крошка Ру, и обещаю себе, что при следующей встрече в долгу не останусь. А она точно случится, город-то небольшой, одними дорогами ходим. Глеб же будто мысленно отгораживается, замыкается в себе, взгляд становится пустым, и мне неприятно видеть его таким. Раньше он без умолку травил тупые пошлые анекдоты, вечно разыгрывал всех, как на первое апреля, даже без настроения умудрялся веселить народ. То, что я вижу перед собой сейчас, лишь тень знакомого мне человека.
– Ну так что? – пытаюсь отвлечь его, встаю и хлопаю по джинсам, намекая, что пора куда-то двигаться. – Как вы тут развлекаетесь сейчас без меня? Суббота! Не поверю, что все сидят по домам. Что с треком? Простаивает?
– Если бы, – морщится Глеб.
Странно видеть, что ему неприятно говорить о рейсинге. Он ведь любил тусовки. В свое время в промышленной зоне такие шоу устраивали. Все, как надо было, с четкой организацией, алкотестерами, платным участием и контрольной группой, которая честно решала спорные вопросы. Только сказка продлилась недолго: в местной полиции власть сменилась, и всех стали разгонять. Гоночную лавочку, конечно, не прикрыли, но встречи стали проходить реже. А недавно я слышал, что Крутой, это организатор, который всех держал под колпаком, за границу уехал. Думал, все загнется без него, он был мировой мужик, при нем ни одна пьянь за руль не села, ни одной аварии не стряслось.
– Вообще сегодня как раз гонки должны быть, – удивляет меня Самсонов. – Твой новый дружок здесь теперь заправляет.
– Да ладно, Золотов этот? Он же малолетка.
– Ага, он еще и гоняет сам. А крышует папочка, у которого сеть автосалонов и сервисов по всей стране. Это они задушили Сатановских. Ну, точнее, Дмитриевич сам им все без боя сдал.
– Хочу увидеть это, – загораюсь я злостью. Боюсь представить, во что превратился трек с таким-то шефом. – Поедешь со мной?
Глеб медлит, будто взвешивает что-то, потом кивает. Исчезает в направлении кухни, о чем-то спорит с Маринкой, а вернувшись, натягивает теплый свитер, свисающий со стула, и шагает в коридор.
– Погнали.
Через полчаса мы уже почти на месте. И даже если бы кто-то был не в курсе о сходке местных шумахеров, то легко догадался бы обо всем, проезжая мимо складских кооперативов и железки – так мы всегда называли завод железобетонных изделий, похожий на огромную заброшенную стройку. Еще издалека я слышу мощную акустику автомобильных сабвуферов, басовитый рев моторов на пробуксовке и безудержный свист – звуки, которые оживляют пространство. Свет фонарей на столбах разбавляет глубокое темное небо над пустынным загородным шоссе, а уже на подъезде к треку прямо в лобовое слепят мощные прожекторы и ксеноновые фары. Никакой охраны, никаких парковщиков, которые бы сориентировали, куда приткнуться, никакого пропускного контроля, как всегда было у Крутого. Кто-то здесь явно не боится быть пойманным, если папочка за него все разрулит.
На нас не обращают внимания, когда мы пристраиваемся за колонной машин и эвакуатором, на котором, как на сцене, выплясывают полуголые танцовщицы