непрост: внешне он мягок, но внутри тверд, формально осторожен, но в ключевые моменты решителен в выражении своей позиции. Он посмотрел на всех и категорическим тоном произнес:
– Секретать Гао, секретарь Ли, мы сейчас обсуждаем сложный вопрос, и я как главный прокурор скажу честно: вне зависимости от того, какие последствия для нашей провинции повлечет дело Дин Ичжэня, нам не следует бороться с Верховной прокуратурой за право расследовать это дело, стремясь избежать попадания в подчиненное положение в дальнейшем.
Эта многозначительная речь недвусмысленно выявляла плюсы и минусы ситуации, и, как казалось Чэнь Хаю, должна была стать определенным предостережением учителю. Но тот, как будто не получив предупреждения, задумчиво смотрел по сторонам, и неясно было, о чем он размышлял. Чэнь Хай, пытаясь поддержать руководство отвлекающим маневром, вскинув запястье, посмотрел на часы. Подчеркнуто выразительное размашистое движение руки с часами как бы давало понять присутствующим, что он торопится.
Ли Дакан же, напротив, ничуть не спешил, продолжая рассуждать. Он не согласился с позицией Цзи Чанмина и твердо поддерживал решение предварительно разобрать дело Дин Ичжэня на провинциальной дисциплинарной комиссии. Идея состояла в том, что рассмотрение на комиссии давало возможность занять более активную позицию в расследовании и взять ситуацию в свои руки. Ци Тунвэй одобрительно поддакивал, мол, соображения секретаря Ли весьма обстоятельны…
Чэнь Хай больше не мог слушать аргументы Ци Тунвэя о том, насколько обстоятельны соображения секретаря Ли, и, выдохнув, встал:
– Фух… Ладно, ладно, разбирайте, всё равно так или иначе дело сначала нужно взять под контроль…
Неожиданно Гао Юйлян покосился на него:
– Чэнь Хай! Куда торопишься? Такое важное дело нужно как следует обсудить.
Секретарь Гао до решающего момента не раскрывал карты; покритиковав в нескольких словах ученика, он, пользуясь случаем, изменил ход обсуждения и изложил наконец открыто собственную позицию:
– Коль скоро возникли разногласия в подходах, следует быть осторожными; нужно запросить указаний секретаря парткома провинции товарища Ша Жуйцзиня!
Договорив, он поднял трубку стоящего на столе красного телефонного аппарата закрытой правительственной связи.
Так вот оно что! Учитель хочет переложить ответственность на вышестоящее начальство! Значит, то, что он говорил прежде, – это ложное сочувствие к Ли Дакану, а ученика он критиковал всего лишь для вида. Чэнь Хай вздохнул: учитель умен… Впрочем, как бы иначе он мог стать настолько неубиваемой фигурой в университете провинции и в ее чиновничьих кругах?
Участники совещания были чиновниками: увидев, как секретарь Гао поднял трубку красного аппарата закрытой связи, они сразу же начали расходиться, как по команде покидая помещение. Ли Дакан, не в силах изменить привычке старого курильщика, в весьма подавленном настроении удалился в приемную напротив. Ци Тунвэй отправился