помолчав, всё-таки говорит:
– Понял-понял. Чего ты хочешь?
– Чего я действительно хочу, так это запинать тебя до полусмерти, а потом бросить в муравейник к термитам или в речку с пираньями или ужасными кандиру. Но в силу врождённого гуманизма, я этого сделать не могу. К сожалению. Поэтому вы два дебила станете моими цепными псами. Чуть что не так, я буду вас пинать по рёбрам. При малейшем неподчинении вы будете харкать кровью и погружаться во тьму и скрежет зубов. Ясно, шавки?
Они молчат и мне приходится легонько пнуть Суходоева, демонстрируя, что к моим словам стоит относиться серьёзнее.
– Ясно, всё ясно, – неохотно подтверждает он.
– А тебе, дебила кусок? – склоняюсь я над Зариповым и отвешиваю ему оплеуху.
– Ясно, – коротко подтверждает он.
– Хорошо. Теперь, Суходоев, жду первого отчёта. От кого ты получил информацию о передаче денег?
Он молчит.
– Не слышу, – хмурюсь я. – Ты хочешь испытать свой болевой порог или степень моей жестокости? Игорь.
Игорь Зырянов, не говоря ни слова пинает Суходоева в живот. Тот хрипит и скрючивается на полу пазика.
– Погоди, я скажу-скажу. – стонет он. – От Оксанки…
– Что за Оксанка? – уточняю я. – Кто такая, где работает, как связан, адрес, телефон. Поскорее, пожалуйста. Не заставляй тратить силы, причиняя тебе страдания.
– Невеста моя.
– Опять невеста. Ты реально сраный ловелас и альфонс. Она откуда знает? Как фамилия у неё?
Он молчит.
– Игорь, – снова киваю я Зырянову.
– Не надо, не надо! Она дочка вашего технолога, Оксана Казанцева. Она с матерью живёт, та ей и сливает всё просто ради поболтать.
Вот же недержание. Придётся увольнять Ольгу Фёдоровну. Жалко, полезный кадр был, ненадёжный правда…
Автобус съезжает с шоссе и поворачивает на грунтовую дорожку, ведущую в берёзовую рощу, и едет минут десять, а потом останавливается. Ребята вытаскивают пленников наружу.
– Ну что? – спрашиваю я, осматривая окрестности. – Не хочется помирать? Вон красота какая кругом. Вдохните. Воздух какой чистый, напоённый запахами лета. Почувствуйте его сладость и радость жизни. Давай.
Я поворачиваюсь к Круглову и он протягивает мне здоровенную финку.
– Егор, – глаза Суходоева распахиваются. – Не надо, зачем? Мы же всё поняли. У тебя ведь на нас…
– Да заткнись ты, – говорю я и подхожу к нему ближе.
– Я с Оксанкой всё, я с ней не встречусь больше, правда. Мы же договорились, Егор, ну…
Я взмахиваю клинком и разрезаю верёвку на его руках, а потом подхожу к Зарипову и делаю то же самое.
– Ноги сами развяжете, – бросаю я. – Это дорога на Берёзово, вон там неподалёку аэропорт. Доберётесь. А пока будете идти, думайте, если сможете. Поймите, вы же дебилы, и я всегда буду на шаг впереди, ясно? Так-то. Давайте, не пропадайте, оревуар.
После операции я еду к Платонычу, он ждёт дома. Поднимаюсь и рассказываю, как всё прошло. После этого мы выходим и садимся в его машину. Едем