заедь
– Ну, жди тогда.
Я приезжаю в его дом на краю земли. Ребята остаются в машине, а я захожу в калитку. Он провожает меня на веранду и сам наливает чай. Ну надо же.
– Пряники свежие, налетай, – показывает он на миску на столе. – Что за спешка-то, чего там у тебя приключилось такое?
Я рассказываю о поджидавшем в подъезде каратисте, о том чем закончилась схватка и о последних словах ниндзи.
– Куда ж он босой против шашки? – ржёт Цвет. – Ясно всё с тобой. Взял значит охрану себе?
– Послушал твоего мудрого совета.
– Молодец, что послушал. Только я тебе скажу, этот клоун нихера не от Тумана.
– Уверен?
– Сто процентов, Бро. Это вообще стыд какой-то. Какой на*уй каратист? Ты гонишь. Туман всем этим цирком заниматься не будет. И его человек ничего не будет передавать и в подъезде ждать не станет. Он подойдёт в толпе и воткнёт заточку или шмальнёт там, где ты ждать не будешь. А то, что этот фраерок заявил, что типа от Тумана, стрёмно. Значит уже чешут языками, что за Киргиза Туман тебя валить собирается. Смекаешь?
– А кто тогда послал этого придурка?
– Ну, это ты сам разузнай. Так-то у тебя вроде и врагов нет совсем, даже и подумать не на кого, правда?
Цвет опять ржёт, но, просмеявшись, делается серьёзным.
– Туман по-другому действует, – говорит он.
Я понял, да, спасибо. Но кто этого Брюса Ли прислал? Надо как-то выяснить. Через Гену что ли попытаться? Хм…
– На меня красноярская братва вдруг давить начала, – говорит Цвет. – Вроде мы с ними перетёрли всё, обговорили и точку поставили, а они опять вопросы задают. И, главное, типа вообще намекают, что мол дрын вам, а не казино, в бутылку лезут. Сечёшь? Вот как Туман действует, а не каратистов присылает.
– То есть он хочет тебя вынудить сдать меня? Понятно. Ну, и что ты думаешь делать?
– Во-первых, поеду с ним побазарю. Он меня приглашает на свиданку к себе. Это недалеко от Красноярска. Послушаю, что он скажет, попробую объяснить ситуацию, разрулить как-то. В общем, впрягусь за тебя.
Может, и впряжётся, да только гарантии нет. Надо быть втройне аккуратней…
Утром я бегу к Гене, но его не оказывается дома. Умёлся уже сутра пораньше. Дверь мне открывает Наташка. Растрёпанная, босая, в короткой сбившейся ночнушке. Да что же это такое! Как говорится, да ну её нахрен, эту рыбалку! Все мысли о Гене сразу исчезают и превращаются в мысли о его дочери.
Она стоит и растерянно улыбается.
– Ой, Наташ, прости, что разбудил, я с тятей твоим хотел поговорить.
– Не страшно, – говорит она с улыбкой, и я делаю к ней шаг.
Делаю шаг и обнимаю, целую в шею, вдыхаю её запах. Тёплая со сна, ещё пребывающая в сладких грёзах, сама сладкая. От моего поцелуя она покрывается мурашками, и по её телу пробегает короткий электрический импульс.
– Что ты делаешь… – шепчет она, и я понимаю, что это значит. Это значит, продолжай, не вздумай останавливаться.
– Хочешь кофе? – тихо и хрипло спрашивает она, всё-таки пытаясь прекратить это дело.
Какой