Доу или Ричарда Роу: но при его описании Кант пренебрегает ограничениями их личности, то есть их индивидуального тела и души. Темой Канта является сознание в целом, так же как темой геолога является гранит в целом, а не глыба на том поле. Уясните это, и вы также ясно увидите, что сознание одновременно является и дарителем, и получателем – ни тем, ни другим, ни третьим: одновременно восприимчивостью и спонтанностью. Но вы можете ответить: разве материальный объект не действует (химически, оптически, механически и т. д.) на орган чувств на периферии моего тела, разве нервная струна не передает впечатление в мозг; и разве восприятие не является следствием этого процесса, в котором материальный объект является первоначальной причиной?
В этом изложении, небезызвестном в вульгарной философии, происходит чудовищное, почти неразрывное, смешение факта с умозаключением, истины с ошибкой. Пока существует неопределенность – а сами метафизики, напомним, не пришли к единому мнению по этому вопросу – в том, что мы должны понимать под причиной, следствием и действием, что такое впечатление и как мозг и интеллект соотносятся друг с другом, вряд ли можно выносить суждение о таком способе изложения. И все же, возможно, мы можем зайти так далеко, чтобы сказать, что, хотя приведенные термины имеют понятное значение, когда применяются в рамках физиологического процесса, они напрасны, когда используются в отношениях разума и тела. Есть смысл, в котором мы можем говорить о действии разума на тело, а тела на разум: но то, что мы имеем в виду, возможно, было бы более безошибочно выражено словами о том, что высшие интеллектуальные и волевые энергии никогда не бывают в нашем опыте полностью независимыми от влияния низшей чувствительной и эмоциональной природы. В том метафизическом смысле, который здесь придается этим терминам, они вводят в заблуждение. Действие и реакция могут происходить только в раздельности пространства, где одно находится здесь, а другое – там: (хотя, добавим, они не могут иметь места даже в этих терминах, если только «здесь» и «там» не будут каким-то образом объединены в среде, которая охватывает и то, и другое). Mens, говорит Спиноза, – это идея corporis54: вряд ли он сказал бы Corpus habet ideam. То, что он имел в виду, вряд ли можно было бы хорошо описать, назвав это параллелизмом или взаимной независимостью, но с гармонией или тождеством, тела и разума. Без сомнения, в отрыве от тела разум для него – ничто: ведь тело – это то, что придает ему реальность. Но, с другой стороны, разум – это охватывающий и включающий «атрибут» обоих: идеализм перекрывает реализм.
Это было фундаментальное положение, которое отстаивал Кант; то, о чем он говорил как о своем собственном открытии Коперника: хотя на самом деле для изучающего историю философии это было лишь повторное, в некоторых отношениях более четкое изложение идеализма, которого придерживался даже Юм, не говоря уже о Спинозе