так сложно в голове у мамы Зоеньки было устроено, никто не знал. Даже сама мама Зоеньки не знала. Да и не задумывалась, надо сказать. Задумывалась она о более важных, на её взгляд, вещах – о заготовках на зиму, о новой вязаной шапочке, о тёплых рейтузах для дочери и о воспитании всех, кто попадался под руку. Простая и добрая была женщина.
Добра ко всем, ну, кроме мужей. Любых. Всех попадавших в её окружение – подруг, сестёр, дочери и даже знаменитостей, о коих любила почитывать перед сном. Ко всем мужьям она питала недоверие, изза этой самой включавшейся у них после свадьбы опасной функции. Которая, по её мнению, всё и портила.
И правду сказать, опасная это была функция.
* * *
Тимофей Иванович всё чаще перед сном стал размышлять о недополученных телесных радостях. За всю жизнь накопилось, наверное. Он стал больше гулять, и всё старался один выйти на прогулку, без Зоеньки. Потому что лето хоть и холодное в этом году выдалось, но всё же женщины не в шубах, коечто видно. Это очень волновало Тимофея Ивановича, ну то, что было видно у женщин.
На прогулки он стал долго и серьёзно собираться: сандалии почти не ношенные, носки обязательно новые, не растянутые. В летние брюки – новый, подаренный коллегами на день рождения ремень. Пригодился. Затягивал на самую дальнюю из возможных дырочек ремня свой округлившийся в последнее время живот и подтягивал брюки на талию, отчего брюки становились коротковатыми. Осматривал себя придирчиво в зеркало и ещё долго выбирал галстук. Обычно с галстуком не ладилось, то к настроению не подходит, то к цвету лица.
Зоенька не замечала его изменившегося настроения за своими обычными заботами. Урожай собрать, дача, подружки – не до выбранного цвета галстука. Она и к себе так же относилась. Утром натянула, что есть чистое, и всё. Кофта в цветочек синий, юбка с богатым хищным принтом, и хорошо. Всё, насколько, возможно, в миропонимании Зоеньки – модно. Но не слишком. Она женщина серьёзная, не позволит себе глупостей. Поэтому Тимофею Ивановичу и удавалось ускользнуть незамеченным при всех своих приготовлениях.
Он ходил по улицам и разглядывая женщин.
Сначала он присматривался к женщинам своего возраста. Робко улыбался. Ловил взгляды. Но женщины возраста Зоеньки были такими же замотанными, как и его жена. Телесные радости их не интересовали. Они были с сумками, полными продуктов, уставшие, с натруженными руками и варикозными ногами. Улыбок Тимофея Ивановича они не видели, или не хотели замечать.
Тимофей Иванович пытался смотреть на красивых, ухоженных женщин своего возраста в автомобилях. Они безразлично проезжали мимо, не замечая его. Както раз одна такая дамочка даже специально окатила Тимофея Ивановича грязной водой, газанув в громадной луже. Он расстроился, пришёл домой мокрый, поникший, с тёмными пятнами на летних светлых брюках. Зоенька изругала непутёвого мужа и долго отстирывала брюки Тимофея Ивановича.
Он сидел в семейных цветастых и линялых трусах в кресле, поджав ноги в пупырышках, почемуто не снимая