у меня под ребрами.
Еще никогда прежде я не была одержима человеком, как тогда. Я хотела знать все об Адаме, и, к моему счастью, его привычки мне это позволяли. Он ежедневно желал мне доброго утра, как только просыпался, и приятных снов, когда готовился заснуть, и больше в сеть не заходил. Ни в одном приложении. Адам писал мне в течение дня, рассказывал, что у него происходит, присылал фото и видео. И это давало мне хоть что-то. Не знаю, как без этого я не сошла бы с ума.
Но я хотела большего. Будь моя воля, я постоянно дышала бы ему в затылок, наблюдая издалека. Эти мысли пугали меня. Практически неудержимое желание следовать за ним повсюду до дрожи в теле и быстро бьющегося сердца. Я боялась того, что было бы, имей я такую возможность. Но эти страхи не мешали мне постоянно проверять социальные сети Адама, читать его давние посты, заглядывать в профили родственников и знакомых, вдруг он появится в их публикации…
Я хотела стать призраком, преследующим его. И боялась, что кто-то когда-нибудь сможет прочитать мои мысли. Желание знать все об Адаме, подсмотреть за его жизнью разрасталось подобно сорняку. Нужны были силы, чтобы вырвать его из своих мыслей. Это было неправильно, но я ничего не могла с собой поделать. Мне физически нужно было знать все, видеть все, слышать все, следовать за Адамом повсюду. Но я не могла, и от бессилия мне хотелось расцарапать собственную кожу.
А еще я безнадежно его ревновала, не зная, с кем Адам говорил в течение дня, с кем встречался в магазине и на парковке, кто стоял за прилавком на кассе заправки. Я ведь видела Адама и, не идеализируя его, понимала, что он объективно красив. Высокий, подтянутый, широкоплечий. И иногда слепая ревность доводила меня до исступления. Настигала в случайный день, в случайную минуту.
Стоило мне подумать о том, как у Адама дела, чем он занимается, как мысль развивалась, и я уже представляла себе самые худшие сценарии. К тому же я помнила, как закрутилось все у нас, какими глазами он смотрел на меня в нашу первую встречу. И не без оснований боялась, что так может быть не только со мной. Что, если на самом деле я не особенная для него?
Иногда эти мысли преследовали меня, нагоняли в одиночестве односпальной постели. Но я не высказала Адаму ни единого своего предположения, держа себя в руках. Изо всех сил старалась смотреть на ситуацию со стороны и понимала, что за все время он не дал мне ни одного повода для ревности. Он заказывал мне цветы прямо в кампус и доставки еды или подарков. Однажды я поняла, что мне не хватает еще одной вазы для нового букета, а ужином придется делиться с соседкой, потому что его щедрость не знала границ. Так что когда назойливые мысли снова начинали лезть ко мне в голову, как докучливые мухи, я отмахивалась от них здравым смыслом.
Бывало, в очередном разговоре по видеосвязи я спрашивала Адама, как прошел его день, невзначай уточняя что-то про его коллег или почему он задержался и наш звонок сдвинулся на час позже. Каждый раз сердце у меня заходилось, пока я ждала его ответа, внимательно следя за реакцией, за тем, что, а главное – как, Адам скажет. Страх