заключён. Вставай, я хочу снять тебя стоя. Нет уж, говорю я, вот этого вы от меня не дождётесь. И вообще, кто здесь хозяин? Тогда он стал долго и нудно доказывать, что я обязана подчиняться, в договоре есть специальный параграф, в случае невыполнения условий фирма имеет право взыскать убытки по суду. Он продолжал говорить, угрожать. И тут я вдруг увидела, что у него нет лица.
Ни глаз, ни носа, что-то гладкое вместо рта; я подумала, как же он мог говорить. Или это было из-за плохого освещения?
Я решила схитрить, попросила его на минутку выйти, выскочила из-под одеяла и поскорее оделась, он вошёл и, конечно, был ужасно разочарован. Теперь мне было ясно, что это не он. Преступник, человек без лица, проник в квартиру, выдав себя за Оператора. Как ни странно, я успокоилась и потихоньку, чтобы он не заметил, протянула руку к телефону. Бандит усмехнулся, дескать, напрасный труд, телефон отключён. Раздевайся. Тем временем он прилаживал свою камеру к треноге. Я открыла глаза. И снова увидела репродукцию с Данаей, я лежала под одеялом в своей комнате.
Тут я вспомнила, что сегодня у меня первый рабочий день. Камеры ждут моего пробуждения; возможно, трансляция уже началась. Чего доброго, успели заснять и незваного гостя. Я рассуждала, как мне казалось, с ясной головой. Квартиру взломали. Оператор из студии наблюдает за передачей, значит, он должен был вызвать полицию; должно быть, машина уже в пути, вот-вот внизу позвонят. Придётся давать объяснения, узнают о том, что я согласилась позировать для интернета. Всё это неслось в моей голове, я искала выход, и я понимала, что сплю, – то есть в то же время и бодрствую. Кроме того, я подумала: какой у меня несчастный характер. Другая на моём месте не осложняла бы себе жизнь, а делала что велят. Всё оттого, что моя жизнь неустроена. Мне уже тридцать, а у меня нет семьи, нет родины, нет настоящей профессии. Через несколько лет я стану старухой. Кому я буду нужна?
Я нехотя поднялась, с чувством какой-то обречённости. Из уборной направилась в ванную, дверь оставила открытой.
«Э, нет, – сказал Оператор. – Зажгите свет».
Я развязывала пояс халата.
«Я сказал, – повторил он спокойно, – вы должны включить свет».
Я пролепетала, забыв о том, что меня не могут услышать: «Но мне и так видно».
Очевидно, он угадывал мои слова по движениям губ или по выражению моего лица, или, может быть, предательская техника каким-то образом донесла мои слова.
А впрочем, им всем там было совершенно безразлично, что я говорю, о чём думаю.
«Делайте, что вам говорят».
Я шагнула в ванну, отвернула кран и передвинула рычажок душа. В ярком свете я стояла, слегка запрокинув голову, моя кожа сверкала под потоками воды, немного позже я закрыла душ, вода лилась из крана. Из угла на меня уставился мутно-лиловый объектив камеры, второй глаз караулил в противоположном углу. Я лила из флакона пахучую жидкость себе на плечи, я снова отвернула рычажок, покорно поворачивалась, подставляя себя щекочущим струям и мутноокому соглядатаю, присела на корточки, затем шум воды стих.