то есть воспитанием необходимых охотничьих навыков у гончей собаки. Мой гончак, приобретенный через Охотничье общество, оказался далеко не первой молодости и, как выяснилось, хорошо знал свое дело. Так что речь шла о восстановлении физической формы к предстоящему охотничьему сезону.
На закраине луга у подножья одного из дубов-великанов я загодя подготовил место засидки. И сейчас на ложе, устланное еловым лапником и прошлогодними листьями, лишь добавил охапку ароматной нынешней травы.
Соловей, обретя свободу, скрылся у меня за спиной в чапыжнике из зарослей молодого орешника, черемухи и рябины. А я погрузился в свое «гнездо» с видом на любимый луг и замер в блаженном ожидании чуда.
Золотые облака погасли и в потемневшем небе появились первые звезды. Прохладный влажный воздух был наполнен замирающими звуками ночной жизни. Где-то, совсем рядом, в прошлогодней опавшей листве прошуршала мышь-полевка. Гудок паровоза долетел со стороны Хотькова и сменился далеким шумом проходящего товарного состава. Слева из потного туманного оврага доносился темпераментный лягушачий концерт. Дружно выводили свою нудную мелодию комары.
Неожиданно в ажурной вязи вертушек осин я увидел знакомый силуэт пролетающего вальдшнепа и даже расслышал его призывное хорканье. Пролет припоздавшего на пару месяцев длинноклювого жениха совпал с внезапно возникшим мистическим ощущение того, что кто-то внимательно за мной наблюдает.
Бух… Бух… Ух. Ух. Ух… прорезался у меня за спиной в кустах доносчивый лай Соловья. Четвероногий охотник вышел на наброды зайца и начал добирать косого.
Но кто этот таинственный наблюдатель? Я ясно чувствовал его присутствие. Не поворачивая головы, внимательно метр за метром осмотрел ближайшее пространство вокруг засид-ки. Никого! И вдруг, уже потеряв надежду обнаружить нарушителя спокойствия, прямо над головой увидел обращенные на меня огромные желтые светящиеся глаза. В ночных сумерках трудно было разглядеть, что это за страшилище. Его окрас полностью сливался с древесной корой. То, что это был гигантский филин, я понял лишь тогда, когда он огромной тенью бесшумно слетел с дуба и скрылся в лесной чаще.
Ночь вновь огласилась могучим полным страсти и азарта заливным голосом Соловья. Он стронул зайца. Что-что, а голос у моего выжлеца был отменный. Время от времени Соловей скалывался, теряя след. Снова находил и гнал дальше.
К счастью жертвой преследования оказался заяц-беляк, а эти зайцы, в отличие от сородичей русаков и тем более от лис, обжитые места не покидают. Так что охотничья забава протекала недалеко от моей засидки.
У гончатников особо ценятся голоса музыкальные, доносчивые. Вот как описывал запомнившийся гон наш уважаемый директор музея «Абрамцево» Николай Павлович Пахомов в своей книге «Охота с гончими»: «Почти непрерывный вой на басовых нотах с переливами изредка чередовался более отрывистыми взбрехами. Впечатление получалось необыкновенное, а меня, как страстного