духу и спросил.
– А как тебя звать?
– Алексей. Проще Леша. Кстати, Щурка, а ты не мог бы завтра посидеть немного, пока я нарисую твой портрет?
– Ладно. А где?
– В Поселке художников.
Сговорились. На следующий день ровно в полдень Шурка возник у калитки.
К его приходу я подготовил все для работы над первым в моей жизни натурным портретом, писанном масляными красками. Укрепил на крышке этюдника грунтованный картон, выдавил краски на палитру. По отцовскому рецепту составил растворитель из скипидара, лака и льняного масла. И мы начали трудиться. Несколько дней по два – три часа я преодолевал свою профессиональную несостоятельность. И, в конце концов, портрет был написан. Это «произведение», как помнится, не было шедевром, но Шурке понравилось.
Пока мы трудились, он поведал мне непростую историю своей жизни. Шурка родился незадолго до войны на Украине. О своих родителях не вспоминал, а вот детский дом под Житомиром запомнил на всю жизнь. Воспоминания того времени были, мягко говоря, не из лучших.
Каким-то чудесным образом после войны его разыскала родная сестра матери Шурки – тетя Катя и забрала к себе в Абрамцево. В годы войны она работала медсестрой в абрамцевском госпитале и с тех пор обитала в общежитии для сотрудников дома отдыха.
Новая, счастливая жизнь, которая так нравилась Шурке, продолжалась недолго. Родственники с Украины вернули его обратно в детский дом. Но, вкусив «вольную жизнь», Шурка бежал из детдома, сел на поезд и подался в Москву, в Абрамцево. В пути беглеца отловили и определили в какой-то спецприемник.
Мир не без добрых людей, и Шуркиной тете стало известно, что он мечтает вернуться к ней в Абрамцево. Узнав о злоключениях племянника, тетя Катя снова забрала Шурку и поселила у себя.
Жили они вчетвером: тетя, ее малолетний сын от первого брака, новый прошедший войну муж Володя и Шурка. Как и на что жили, одному Богу известно. Слева от усадебных ворот был после революции сооружен двухэтажный барак. На первом этаже размещалась милиция и почта. На втором жили сотрудники Дома отдыха. Тетя Катя с семейством занимала там маленькую комнатушку.
В свои тринадцать лет Шурка понимал, что должен помогать семье. Муж тети подорвал здоровье на фронте, к тому же с того момента, как обосновался в Абрамцеве, заболел желанием стать художником. Так что ожидать помощи от него было трудно.
Шурка устроился в доме отдыха помощником киномеханика и доставлял к киносеансам фильмы из Хотькова и Загорска[8]. Не отказывал в помощи, если кому-то она требовалась. К примеру, он порой сопровождал жену Всеволода Саввича на рынок в Загорск. В его обязанность входил утренний поход к мельнику за молоком для малолетнего сына его тети.
Остатки дряхлеющего дома в зарослях прибрежного кустарника я помнил еще с первого довоенного посещения Абрамцева. Но то, что он обитаем, было для меня полной неожиданностью. Шурка рассказал, что хозяин дома – столетний загадочный старец. Савин,