денежек поменьше, работа была лёгкой – сеяли песок.
– Неправда, – моментально реагирую я, – песок сеяли они, а мы раствор и кирпич носили.
– Раствор? Кирпич? Это правда? – гневно спрашивает он бригадира-молчуна. Пауза тянется и, подозвав парней, начальник приказывает. – Быстро по червонцу на стол! Я что – непонятно говорю?
– Да ла-а-дно! Пусть сеют с завтрашнего дня.
– Деньги на стол!
– А этот – рукавицы украл и не отдаёт! – смелею я.
– Что-о? – и, потрясая деньгами воздух, кричит. – Уволю! Марш отсюда!
Присмиревшие парни занимают позиции у недостроенной стены, а успокоившийся начальник вместе с червонцами протягивает ещё и рукавицы:
– Распишитесь.
Мы расписались и собрались было сесть на траву в полукруге напротив стола, но начальник неожиданно велел вернуться.
– Посмотрите на них, – пугает он нас и ставит рядом, – самые маленькие, они выполняли самую тяжёлую работу. Чтоб с сегодняшнего дня никто не смел их обижать! А вам – объявляю благодарность!
Не зная, как себя вести, молчим.
– В таких случаях говорят: «Служу Советскому Союзу!» – подсказывает он.
– Служу Советскому Союзу! – дуэт наш звучит робко и как-то смешно, но нам аплодируют.
– Настаиваю и требую от всех дисциплины, – грозно заканчивает начальник. – Одни получают меньше, другие – больше, потому что работа у всех разная. Кто нарушит разделение труда, уволю.
Деньгам в семье обрадовались, но больше – тому, что не нужно было носить тяжёлый раствор.
Как-то в начале дня бригадир-молчун неожиданно всех огорошил:
– Надо кирпич возить. Кто желает?
– Откуда и на чём? – интересуется обижавший нас детина.
– На машинах из Родино, с кирпичного завода.
Желают многие, и тогда бригадир принимает решение сам:
– Пять-шесть человек – достаточно. Взрослые будут из печи вынимать горячий кирпич, а дети – загружать его на машины.
Прыгаем и кричим «ура»: кататься на машине – мечта большинства. Принимать по цепочке в новых верхонках кирпич и укладывать его в кузове казалось приятной игрой. У кабины водителя оставляем свободное от кирпичей место, забираемся туда, и встречный ветер обдувает наши загорелые лица и руки. Смеёмся, поём, радуемся, и час езды (столько уходит на дорогу) кажется праздником.
За три месяца мы заработали на одежду, обувь, тетради, книги и первого сентября, приодетые, явились в школу: Иза – в седьмой класс, я – в восьмой.
Восьмой класс
Чтобы оплатить в районном центре мою квартиру, мама выкраивала минуты у рутинных бытовых дел и дёшево обшивала сельчан – в доме засыпали под монотонное постукивание челнока. Когда должной суммы не набиралось, квартирная хозяйка соглашалась ждать.
Обучение в школе было платным: 16о рублей за каждое полугодие – большая по тем временам сумма. В конце первого полугодия директор пригласил в кабинет неплательщиков (в их числе была и я) и предупредил,