женский голосок. Калеб замечает неподалеку от выступа Ивейн с фотоаппаратом в руках. Объектив нацелен прямиком на руну. Он ее даже не заметил. Хотя с такой невзрачной внешностью это неудивительно.
– Мы проживать у подножия гор и поклоняться северный олень, который мой народ звать карибу. Это мирный община. Мы не убивать животный, а хранить живой существ.
– Чем же вы тогда питаетесь?
– Жители Рильхе жить благодарности рыбный промысл и горный шахта. Но ольфмунды… – нос местного изрезает глубокая морщина, – они народность одичалый, живущий за счет смерть других. Их городок, Варанэ, подчиняться дикий порывам, не прописанным законами Троица Истинных Богов. К ним не соваться ни в кой случай. И вообще не отходить далеко от лагерь. Яалле дир?
Калеб кивает, хоть и не понял последний оборот. Он старается не исправлять рабочего каждый раз, когда тот совершает ошибку, хотя язык так и зудит произнести слово правильно. Все-таки тот не американец. Вполне естественно для него коверкать склонения или говорить со странным акцентом, выделяя шипящие и сонорные согласные, в особенности буквы «с», «р», «н» и «л», которые в сааллском языке встречаются довольно часто. Если бы только у него был словарь английского языка, а еще лучше – учебник грамматики… Может, у Аллестера найдется с собой экземпляр? Если тот еще не одолжил его Элиоту.
– Уж больно он много волнуется для человека, выросшего в этих краях, – обращается Калеб к Иви, когда силуэт местного отдаляется. – Как думаешь, что он скрывает?
– Он просто переживает, чтоб мы благополучно добрались в город.
– Ну да, – ухмыляется парень, – конечно.
Блондинка незаметно наводит фокус на рубец, сливающийся с уголком его рта. Крохотный полукруг, отпечаток полумесяца на щеке, такой притягательный и одновременно пугающий. Манящий потому, что добавляет своему обладателю индивидуальности. Ужасающий потому, что скрывает под слоем ороговевшей кожи тайну своего происхождения. Знаменитый шрам-серп, дарующий Калебу Колдвотеру маску вечной полуулыбки. Юноша замечает ее интерес и Ивейн поспешно опускает камеру.
– Думаю, наш новоиспеченный проводник знает куда больше, чем род занятий сааллских племен. Ночью все кошки серы.
Ивейнджин никогда не любила это выражение, ставящее под сомнение не только рациональность человека, но и честь кошек. В конце концов, разве то, что саалл вызвался провести их на гору, когда никто другой не соглашался, уже само по себе не доказательство его добродетели? К тому же он не знал о буре, как и другие. Она возникла так неожиданно, словно по взмаху чьей-то грациозной руки, вскинутой в нетерпеливом жесте. Взмаху, который мог стоять им всем жизни.
С тех пор, как они покинули хижину, погода менялась еще несколько раз, и все так же нежданно: в один момент над головой светит солнце, но стоит лишь закрыть глаза, как тучи жадно пожирают чистый небосвод, а снегопад захватывает все вокруг своими невидимыми ладонями. И Иви не могла найти объяснение этому феномену. Ее мама, признанный геолог университета