Андрей Драгунов

Подробности


Скачать книгу

природой и людьми —

      вторыми меньше – торжество прогресса —

      не в этом варианте. Соловьи

      куда полезней в тихой жизни леса.

      Вообще – в пейзаже. Мыслимый простор

      поверх деревьев повергает в драму —

      предельного внимания в упор —

      с той стороны небесного экрана.

      И сцеженный по капле кругозор

      сквозь облака, висящие над лесом,

      сместив к опушке видимый простор,

      стремится вдаль, но так – без интереса,

      поскольку всё, что сохраняет глаз —

      из видимого – только половина,

      и то – не лучшая, как видимо сейчас,

      когда пространство – белая равнина,

      и с неба сыпет, как последний раз,

      деревьям дав возможность не замёрзнуть,

      не сгинуть – в сумме. Привыкает глаз

      сверять происходящее по звёздам,

      по их отметинам в заснеженном лесу —

      опять упала – видимо, замёрзла,

      став лишней, как соломинка в глазу,

      что портит зрение, но выглядит серьёзно,

      как и положено, наверно, наверху.

      Неведомо откуда долетает

      застрявшее в безвременьи ку-ку.

      И лес, уснув под снегом, продлевает

      звучание – куда-то меж ветвей.

      Должно быть к звёздам, что ещё на небе.

      И, до весны заснувший, соловей

      досматривает сны о белом хлебе.

Январь 9 2013 г.

      «Кошки все разбрелись и их следы…»

      Кошки все разбрелись и их следы,

      сгинув под снегом, только хранят молчанье

      о пребывании оных. Теперь воды

      будет достаточно, чтобы залить страданье,

      когда растает, но не сейчас, теперь!

      Не в это время. Как не сказать, пейзаже.

      Смятое снегом утро, к числу потерь

      лишь добавляет снега, что сверху ляжет.

Январь 10 2013 г.

      «Я расплатился на почте за телефон…»

      Коль жизнь есть дар – то будней не бывает.

Пётр Вайль

      Я расплатился на почте за телефон,

      за разговор с другой половиной света.

      С той частью суши, где над столом плафон

      помнит лицо хозяина. Жжёт предметы

      жёлтым свечением. А на траве дрова,

      т. е. – обрубки жизни. Лицо за дверью —

      точно в старинной раме. И все слова

      переместились в трубку и стали тенью.

      Как бы ещё живые, но этот грех —

      преодолим со временем. Часть потери —

      в произношении. Из-за земных помех,

      радиоволны гибнут – на самом деле,

      где-то уже за дверью, на полпути,

      за полцены по льготе – такая малость,

      чтоб попрощаться с жизнью. И не спасти

      парой банальных слов то, что осталось.

      Даже не вымолвить. Чтоб не сойти с ума,

      перебираю в памяти дни недели

      с нашей последней встречи – тогда луна

      не поднималась выше ближайшей ели,

      т. е. висела прямо под потолком,

      перебивая свет над столом