постоянно жил в Лозанне, где обосновался после болезни. В конце 1990-х годов в Швейцарии проходило заседание Международного комитета исторических наук, и в один из дней А. Гейштор (в то время президент МКИНа), француз Ф. Бедарида (генеральный секретарь МКИНа) и я поехали в Лозанну навестить Эллера.
В красивой гостиной в кресле-коляске нас встретил Клеменс. Он с трудом передвигался, но глаза по-прежнему излучали энергию и интерес к жизни. Во время беседы Эллер интересовался состоянием и организацией научных исследований в Европе и в США. А в конце беседы задал мне вопрос, который, видимо, волновал его довольно сильно. Он спросил: «Как там Дом наук с новым директором, не стал ли он хуже?» Я понял, что он беспокоился за свое детище. Я ответил, что, по-моему, Дом наук работает хорошо, продолжая дело, начатое Эллером.
Он с грустью провожал нас, полагая, и не без оснований, что это наша встреча больше не повторится. И действительно, вскоре его не стало.
С новым исполнительным директором Дома наук Морисом Эмаром нас связывают уже многие годы плодотворного сотрудничества и большая личная дружба. Он имеет репутацию видного ученого-историка Средних веков и Нового времени. Особый интерес у него вызывала история Италии.
М. Эмар превратил Дом наук в динамичный и активно действующий институт. Значительно расширилась география приезжающих ученых – помимо Европы и США в Доме наук появилось много представителей из Китая, Индии и стран Латинской Америки.
По-прежнему «русское направление» оставалось одним из ведущих, и мы это почувствовали очень скоро. Только в нашем Институте всеобщей истории через парижский Дом наук о человеке прошли более 30 молодых ученых, как по стипендиям Дидро (предоставляемым, как правило, на год), так и по краткосрочным (1–2 месяца) стажировкам во Франции. Схожая картина была и в некоторых других академических институтах.
В главном здании Дома наук на бульваре Распай и особенно в Доме для приезжающих ученых проводились многочисленные заседания и встречи.
Эмар сам очень интересовался Россией и поддерживал контакты с нашей страной. Он часто приезжал в Россию. Большим событием стало его избрание иностранным членом РАН, чему и я, и мои коллеги-историки весьма энергично способствовали.
Морис Эмар стал моим большим личным другом. Мы часто перезванивались, он поддерживал многие наши научные проекты, постоянно подчеркивая свой интерес к развитию сотрудничества с Россией.
Его уход с поста директора стал большой потерей для Дома наук о человеке, который почти сразу во многом утратил динамизм и активность, в том числе и на «русском направлении».
В 1990-х годах и в начале XXI столетия Морис Эмар был ключевой фигурой сотрудничества российских и французских ученых гуманитариев.
Элен Арвейлер. Парижские университеты
Еще одной крупной фигурой французской политической элиты, с которой я был связан многие годы, была Элен Арвейлер.
Я познакомился с ней, когда она была ректором