«реального социализма» моему поколению не позволили плутать в суемудрии – школа с радио и прессой, приобщив нас к советско-коммунистическим ценностям, упростили и ускорили обретение смысла нашей жизни. Со мной и соучениками это случилось в городе Грозном.
Утром, прорвав зону шипенья нефтеперегонных заводов и удушающую завесу их газов, наш поезд остановился у скромного главного вокзала Грозного. Папа встретил нас и провел к одному из стоявших у вокзала экипажей. На нем по тихим улицам примыкавшей к вокзалу казачьей станицы мы приехали в один из ее домов, хозяйка которого предоставила нам комнату. Меня поразило, что весь двор был садом с невиданным множеством яблок, груш, айвы, винограда. Здесь на два дня, пока родители не получили багажа, нас поселили Чернышевы и Карповы. А затем, погрузив вещи на подводу, мы двинулись за нею на постоянное место жительства – в школу в дальней части Старых промыслов, составлявших один из районов Грозного.
Сентябрьское солнце жарило по-летнему. Возчик вел телегу по проселку, пролегавшему вдоль пригородной железной дороги на север у подножья тянувшихся слева восточных склонов гряды холмов, как потом узнал, Сунженского хребта. Километров через десять, немного не доезжая станции Заградино, мы свернули налево, пересекли рельсы и по улице поселка, а затем по извилистой дороге стали подниматься на холмы все выше. Таня уже в начале пути устала, и родители посадили ее на подводу, а на подъемах несли на руках. Они и я всю дорогу – около пятнадцати километров – прошли пешком с редкими остановками для отдыха.
Чем дальше, тем непривычнее становились окрестности. Довольно крутые холмы были покрыты выжженной солнцем травой. На них не было ни деревьев, ни кустарников. Там и сям стояли нефтяные вышки, на некоторых из которых рабочие бурили скважины, добираясь до нефти. У многих работали насосы, качавшие нефть в трубы, по которым она текла в имевшиеся на склонах большие металлические цистерны. Часть нефти как-то попадала в стекавшие с холмов ручьи, стремившиеся в образовавшиеся в ложбинах нефтяные пруды и в протекавшую в долине речку Нефтянку. Всюду стоял новый для меня запах нефти и никогда не умолкал заунывный скрип насосов.
Мы сильно устали и проголодались. Как в оазис вступили в огороженный штакетником заросший деревьями и кустами двор школы. Ее двухэтажное здание с небольшими пристройками стояло на краю застроенного домами плоскогорья. Это поселение было расположено на 69-м из участков, на которые издавна была поделена вся нефтедобывающая зона. По его номеру оно и называлось – «69-й участок».
Отведенная нам двухкомнатная квартира оказалась на втором этаже школьного здания. К ней вела внешняя лестница. Вошедший попадал в просторный коридор, справа была дверь в наши две смежные комнаты, а в конце его другая дверь открывалась в коридор школьный.
С помощью сторожа-дворника родители до вечера втащили вещи в комнаты, и мы смогли поесть и отдохнуть. Еду стали готовить не на примусе, а на газовой плите, стоявшей