взял меня за руки и вывел в коридор. Я с облегчением задышал – здесь все еще пахло сигаретами, а еще хлоркой и горелой бумагой, но это хотя бы был не плотный накуренный дым. Мы шли по коридорам, потом он вывел меня на улицу. Кто-то к нам подошел: «Этого?». «Да.» – коротко ответил мой конвоир, дальше мы шли втроем.
Подвели куда-то. Зазвенели ключи, открылась дверь машины, рука легла на затылок и мягко, но уверенно затолкала меня на заднее сидение машины.
– Осторожно, пожалуйста… – я стукнулся коленками о торчащий механизм переднего кресла, упал на неудобное промятое сидение, сел насколько смог удобно, а потом зачем-то уточнил. – То есть, меня оправдали?
– Да. – полицейский закрыл за мной дверь, прошел за руль и сел. Второй откинул сидение передо мной, немного отъехал назад, зажав мне ноги.– Новые подробности всплыли. Теперь очевидно, что это не ты.
Загудел мотор, мы поехали, а я почему-то вспомнил про странного вонючего японца и червяка в его руке.
***
– Долго едем.
– Мы тебя на трассу везем – там остановка междугородных автобусов. Минут через двадцать придет твой, до Казани. Пара часов – и ты дома.
Я закивал, словно он мог меня видеть.
Доехали. Последние метры ехали по каким-то кочкам, наверное, дорога была старая. Остановились, вышли, вывели меня.
Пахло не трассой. На трассе за городом в это время пахнет горячим асфальтом, сухой травой и терпким машинным газом. Сейчас же я чувствовал едкий запах химикатов. Стрекотали кузнечики, пели птицы. Недалеко приглушенно прогремело, словно кто-то сгружал на кучу металла кучу другого металла.
«Маску когда снимете?» – хотел спросить я.
– Здесь? – спросил тот, который к нам присоединился. Спокойно так спросил, не тихо, не громко.
– Давай, пока нет никого. – ответил знакомый мне полицейский.
Щелкнул курок. Мне бы бежать, а ноги отнялись. Что, все кончится вот так – в темноте, на задворках какой-то Самары?
Мысли забегали как муравьи – может дернуться, побежать вслепую или кинуться на них попытаться отобрать пистолет? Раз уж все равно меня сейчас застрелят… Споткнусь, упаду, разобью ноги в кровь, мои палачи засмеют, вот будет стыдоба…
Черт, о чем я только думаю? Меня же убивать собираются…
Глупо, но в этот самый момент сама мысль о том, чтобы куда-то дернуться, попытаться спасти свою жизнь, казалась нелепой, и эта нелепость сковала меня по швам. Словно мы на сцене и моя роль – играть застреленного. Попытаюсь сделать что-то не по сценарию – меня освистают и уволят из театра! Глупо? Глупо. Но именно это я и чувствовал – что самое правильное сейчас – это стоять на месте и ждать, когда в затылок прилетит кусок свинца…
А потом ноздри защекотал уже знакомый сладковатый запах помойки
Раздался свист, словно кто-то палкой рассекал воздух. Охранник захрипел и повалился на землю, второй что-то вскрикнул. Бахнул выстрел! Еще один! Потом опять что-то просвистело, захрипел уже второй охранник.
Снова зазвенел металл, словно кто-то провел ножом об нож. Зазвучали