в шестом классе, до сих пор наша общая любимица. Я перечитал ее три раза. Нил, наверное, шесть.
– И похоже, старое издание, – замечает он, листая.
Он прав. Обложки последнего переиздания трилогии, опубликованного после смерти Кларка Моффата, украшены строгим геометрическим узором, который складывается в единое целое, если все три книги поставить рядком на полку. А на этой из морской пены вздымается отретушированный синий жирный дракон.
Ты просто обязан ее купить, говорю я Нилу, потому что это коллекционное издание и стоит наверняка больше, чем просит Пенумбра. А также потому, что за последние шесть дней я продал всего одну открытку. Обычно мне неловко впаривать друзьям книжки, но Нил Шах сейчас богат если и не безмерно, то все равно может потягаться с какими-нибудь скромными принцами. В то время, когда я едва зарабатывал минимум в «Съешь треску, забудь тоску» в Провиденсе, Нил уже основал собственную компанию. Промотаем на пять лет вперед – и вот вам магия всех его усилий: по моим оптимальным оценкам, у Нила несколько сот тысяч баксов в банке, а его компания стоит миллионы. У меня же самого, напротив, на счету 2357 долларов, а компания, где я работаю, – если ее вообще можно так назвать – существует в экстрафинансовом измерении, населенном отмывателями денег и религиозными маргиналами.
В общем, я думаю, что Нил может раскошелиться на старую книжку в мягкой обложке, даже если ему уже некогда ее читать. Пока я ищу сдачу в кассе, он наконец переводит взгляд на окутанные мраком грозные стеллажи в глубине.
– А там что? – спрашивает он.
Нил еще не понял, интересно ли ему на самом деле. Он, как правило, предпочитает все новое и блестящее всему старому и пыльному.
– Это, – говорю я, – и есть настоящий магазин.
После интервенции Мэта Суперстары перестали меня так смущать.
– Что, если я тебе скажу, – продолжаю я, подводя Нила к дальним стеллажам, – что завсегдатаи этого магазина – несколько странных книгочеев?
– Круто, – кивает Нил. Он почуял чернокнижников.
– А что, если я скажу, – я беру с нижней полки книгу в черном переплете, – что тут на всех страницах какой-то шифр? – Я распахиваю книгу и демонстрирую лес бессвязных букв.
– Дурдом, – комментирует Нил. Он проводит пальцем по лабиринту засечек. – Один из моих людей, беларус, умеет взломать любой шифр. Защиту от копирования и всякое прочее.
В этой фразе сокрыта вся разница между его жизнью после средней школы и моей: у него есть свои люди, которые на него работают. А у меня нет. Я и ноутбуком-то едва разжился.
– Могу попросить его посмотреть, – продолжает Нил.
– Ну, я не уверен, что это шифр, – признаю я. Закрыв книгу, ставлю ее на место. – А даже если так, не уверен, что есть смысл его взламывать. Берут эти книжки весьма странные товарищи.
– Начинается всегда так! – говорит Нил, ударяя меня по плечу. – Вспомни «Хроники драконьей песни». Кто появляется на первой странице – Телемах-полукровка? Нет, чувак. На первой