перевозки человека? Или нет никакой души? Нет Земли? И нет автомобиля? И нет меня? Сердце захолонуло.
А что есть?
…
– Ты спишь?
– Сплю.
– Или ты притворяешься? О чём твой смысл? Зачем текст этот?
– Не знаю. Я не озабочена сплетнями людей, не планирующих сны.
Что-то выхватываю. Открываю в случайном месте:
«Не слышно птиц. Бессмертник не цветёт,
Прозрачны гривы табуна ночного.
В сухой реке пустой челнок плывёт,
Среди кузнечиков беспамятствует слово».
– Как так приснилось?! Как смог вспомнить, проснувшись? Бессмертник не цветёт! Два отрицания, чтобы описать долину смерти. Я тоже так хочу.
Блокнот. Старательно вспоминаю сон, ничего не прибавляя:
«Зима. Новый Арбат. Лицо женщины. Два стекла.
Вывернутая перчатка. Справа клокочущее пятно. Места нет для него.
Схожу с дороги в сугроб.
И вдруг эта женщина в облике кителя.
Глажу её по ноге. Пугается.
Тащит. На лёд.
А я зацепился. Перчатками. Намертво. Женщина бежит всё быстрей.
В центр пруда.
Центр. Лёд. И вода.
Холода нет. Значит, плыть. Оглянулся.
Я далеко заплыл. Какой-то дом.
Плыву, выхожу, захожу.
То ли полицейский, то ли она навстречу.
Вы замёрзли! Дышите! Вот так, хорошо.
Вы ещё поживёте.
Я так волновался.
Я рад, что живой.
Что приплыл.
Катя?..
Я?..
Живая?..
Живой?..
– Я прошу прощения. Прошу прощения, конечно, не за то, что мне снится. А за то, что записываю и передаю. Говорят, сны – ответы. Но какой был вопрос?
Блокнот.
Блокнот.
Блокнот.
– Мои неприятности – это ответы на вопросы, которые я не решился задать? Нашёл! Нашёл, что меня волнует!
Она поймёт.
– Разворачивай! Едем!
Она поймёт.
Она поймёт, если я это сделаю. Ей важно, живой ли я.
Но? Откуда Катя? Катя? Кто это? Кто-то явно пишет мной.
– Может быть, просто житейская находка бифуркации, компактифицированные измерения и мамихлапинатапай?
Это не нимб, а аккреционный диск.
Ты думала, что я не смогу найти тебя в аду?
«И она начала отсчитывать деньги, перекладывая их из мешка в сумку, которую я держал. Это было трудное дело, отнявшее много времени. Тут были собраны и перемешаны монеты самых разнообразных чеканок и стран: и дублоны, и луидоры, и гинеи, и пиастры, и ещё какие-то, неизвестные мне. Гиней было меньше всего, а мать моя умела считать только гинеи».
– А это к чему?
– К тому, что смерть – это стыдно.
Как пахла беседа?
Этот аромат не слишком резкий,