в США. Прихожан там немного, но это самая богатая и влиятельная по составу конфессия США. Например, тёмная (во всех смыслах) жена второго (бастардного) рыжего принца – Меган – была до перекрещения членом этой влиятельнейшей секты.
На предварительном этапе революции он действовал в совпадавших интересах Британии и США по разрушению монархии, но чем дальше, тем больше начинал работать на англичан. Как некогда после неудачных попыток революции в Лондоне всякий раз оказывался Джузеппе Мадзини, так Сунь воскресал из пепла в британском Гонконге. Впрочем, без главного оплота мирового терроризма было никуда и тут. Для прочной вербовки лондонские воланды устроили ему сеанс чёрной магии с последующим разоблачением: похищение циньскими агентами, заточение в китайском посольстве и благополучное освобождение под солнцем «Таймс». Так пустозвон обрёл всемирную известность и прямой выход на западных покровителей, что позволяло ему стать кем угодно, – и, в принципе, он и стал первым президентом Китая. (Прямой выход даже на вторых-третьих персон – вещь центральная для политика, идущего на переворот, можно припомнить кейс Гесса. К таким людям тянутся карьеристы типажа «из грязи в князи»: за партийцев могут замолвить словечко, – так создаётся властная сеть уровня целой страны. После путча карьеристам быстро обеспечивают «международное признание». Страна при этом прочно становится в разряд держав-брандахлыстов.)
Антимонархические интриги не были обусловлены отсталостью позднеимператорского Китая. Чёрную шпионскую легенду отсталости царизма (как и в России) потом препарировали на все лады сто лет, потому что трудно было объяснить, почему у победителей всё так плохо в настоящем. «Император-монгол», как и после «император-немец» стал притчей во языцех. А какая у аристократии национальность? Её нет. Как не было и искусственно выдуманного национализма, который якобы даётся человеку от рождения.
Перед лицом свержения императора в Китае временно примирились все силы. Так же произошло потом и в России, когда Николая свергали даже родственники.
Говорят о проницательности китайского руководства, предприимчивости и трудолюбии китайского народа, непреходящем значении конфуцианских заповедей, и пр. На самом деле, Китай – продукт усиленной внешней накачки. На это он пошёл вынужденно, но не без удовольствия. Сейчас успехи грандиозны. Но вестернизация – чужая мина. Кнопка от неё не в Китае. На этой мине подорвались многие. Она подведена под Китай капитально, даже не подкопами, как европейцы взрывали друг другу фронты ПМВ, а уже в момент строительства, в соответствии с проектом.
Очевидно, что Китай в оркестре великих держав видеть не хотели. Как же получилось, что он туда проник?
Произошло это по причине какофонии в том самом концерте. Европейцы активно ставили подножки друг другу, одновременно пытаясь усилить части раздробленного Китая в свою пользу,