были отправлены на Сомму ещё и затем, что никакой полной победы над Германией БИ было не нужно. Нужно было создать видимость поражения Франции и добиться хотя бы ничьей, чтобы затащить туда США и столкнуть с Германией.39
Во Франции предпочитают поминать честную Верденскую мясорубку, где французы спасли страну один-на-один, а битву на Сомме предсказуемо не любят, справедливо считая её британской профанацией.
Что касается русского прорыва, Николай, как главнокомандующий, в последний момент попытался внушить Брусилову необходимость прорыва фронта на одном направлении вместо нескольких, и сместить начало акции ближе к событиям на Сомме. Это произошло после того, как поступили сведения о том, что англичане склоняются к показательным выступлениям. Брусилов психанул и приступил к действиям по-своему, прикрываясь заранее утверждённым планом. Вообще, русская армия была готова для решительного наступления по всему фронту, при условии равных усилий союзников. Французские дивизии были перемолоты под Верденом, но и после этого при достойном участии англичан можно было организовать стратегическое наступление: ведь германские войска были тоже ослаблены более чем серьёзно. План Алексеева предполагал наступление всеми фронтами, но опытные Эверт и Куропаткин возражали, приводя стратегические аргументы (немцы перебросят с Запада свои дивизии, а резервов нет, союзники же ненадёжны). Алексеев, убеждённый представителями британского командования в мощном кулаке на западе (численно это было так, обещали даже бестолковые танки), подготовил план общего наступления, впоследствии, когда Николай заподозрил подлог, наступательная операция фронтов Эверта и Куропаткина была перенесена на более поздний срок и впоследствии окончательно свёрнута (Николай англичанам никогда не доверял, в отличие, кстати, от французов). Брусилов же, отказавшись, по сути, исполнять приказ Верховного командования, привёл армию к колоссальным жертвам. Его одновременный прорыв мог действительно иметь меньшие удельные потери при всестороннем наступлении, от которого к началу его одиночной операции уже отказались. Успех был ограниченным и дался тяжёлой ценой, но ограниченный Брусилов зря всю жизнь сетовал на соседей-генералов и царя: его накануне честно предупредили, но он упрямо попёр на рожон. Предупреждали его умерить пыл неоднократно и в процессе развития событий.
За пиррову победу Николай Брусилову отказал в Георгии II степени, пойдя наперекор всем мнениям и представлениям, впрочем, Брусилов утешился георгиевским оружием, что, конечно, повергло его в обиду до конца дней. Он считал, что одержал самую блестящую победу во всей войне, так и не поняв сути той войны, где генералы не решали ничего – даже сделав революцию и повернув оружие против своей страны. Николай понимал, что тех же результатов (имитация) можно было добиться совершенно другой ценой, но явных приказов отдавать