который подтверждает это из дневника Гете за 26 сентября – 14 октября 1807 года].
Друзья Гегеля теперь ожидали [от издателя Гебхардта] «Феноменологию». Издатель Фромман распространил несколько листов «Предисловия». Кнебель писал, восхищаясь им (Correspondance I, Letters 105, 110), но сожалея об отсутствии конкретных иллюстраций. [Вмешаюсь, это было общим упреком с тех пор, и интересно, что первые читатели чувствовали то же самое. Таким образом, целевая аудитория не является автоматическим объяснением неясности].
Письма Паулюса, Зеебека и Кнебеля к Гегелю показывают, что одним из последствий «Феноменологии» было более критическое отношение к Шеллингу. [Возможно, это способствовало негативной реакции Шеллинга с ноября 1807 года. Переписка с Паулюсом также позволяет предположить, что Спиноза в это время была для Гегеля на слуху].
Глава шестнадцатая Критика германской конституции 1806—1808 гг.
Это довольно объемная глава. Осмо сообщает, что рукопись «Германской конституции» существует в двух вариантах – 1801 и 1802 годов, а введение датируется 1799 годом. Предыдущие исследователи Хайм (1857) и Розенцвейг (1920) поместили ее в соответствующую дату. Затем Георг Лассон опубликовал ее в 1923 году, Моллат – в 1935 году. (Осмо не говорит об этом, но я думаю, что существует также более ранняя версия Моллата и более поздняя версия Хабермаса). Осмо ссылается на статьи Шулера и Киммерле (1963, 1967) в «Hegel Studien 2 и 4» как на окончательное изложение даты. Он не указывает, что делает их статью окончательной, по его мнению.
В самом начале Розенкранц утверждает, что Гегель хотел стать Макиавелли Германии (384). Он отмечает, что Фихте тоже читал Макиавелли примерно в это время, что говорит о том, что его идеи витали в воздухе. Он возвращается к этому в конце главы. Затем он приводит знаменитую сентенцию Гегеля о том, что:
«Германия больше не является государством». (385)
Вольтер также называл Германию анархией. Таким образом, Гегель в своем эссе предлагает разработать новую конституцию для Германии. Однако обстоятельства не благоприятствовали его завершению и публикации. Письмо Гегеля к Зельману (23/1/1807, Correspondance I) показывает его отношение к французской военной мощи. Французы, по его мнению, оставили позади повседневное существование и страх смерти. Немцы будут воевать из-за религии, а не из-за политики. Затем он пытается проанализировать ситуацию в Германии, хотя и в отчасти полемическом духе. Личная храбрость не была объяснением слабости Германии, а скорее региональная разобщенность и отсутствие генералитета. Не было и национального долга или банкротства, не было этики, культуры или религии. Речь шла скорее о феодальной форме государства. В Германии бывшие вассальные князья стали фактически суверенами [фактически – Wirklichkeit].
С появлением пороха война превратилась из дуэли в массовый поединок. Универсальность смерти не оставляла никакого значения в разнообразии униформ. В финансовой сфере на смену