его участия.
– И тут погрел руки, – прокомментировал Глеб.
– Прайс для главных героев за участие в подобного рода сенсационных шоу – от миллиона и выше, – продолжала Яна. – А за общение тет-а-тет ему никто не заплатит.
– Мерзейший тип, – скривился Глеб.
Эма взглянула на салфетку, лежащую на столике.
«Не выбрасывай салфетку, она же почти чистая. Мы должны экономить», – вспомнила Эма бесконечное занудство патологически жадного Германа.
– Я все понимаю, – произнесла Эма. – Честь издательства и все такое. Но у нас есть экспертиза. Я – признанный автор своих книг. А Герман больше не написал ни одной. Разве этого недостаточно и так необходимо выносить эту историю на потеху публике?
– Я тебя прекрасно понимаю, – повторил Глеб. – Но экспертиза, которая подтвердила твое авторство, должна была быть изначально назначена судом. Мы ее сделали для себя. И если до суда дело дойдет, то надо будет провести ее заново и по всем правилам. И повторю – продюсерская группа приобрела права на создание фильма, он идет на федеральном канале – машина работает. Тебе ли не знать эту кухню. Доказать, что они купили краденое, будет не просто. И если сейчас, на этом шоу, можно будет как-то урегулировать ситуацию…
– Как, Глеб? – перебила его Эма. – Как ты представляешь урегулирование этой ситуации?
Он сделал несколько глотков кофе, аккуратно сложил салфетку в треугольник и промокнул ей губы.
– К примеру, если он признает, что взял за основу твою рукопись.
– Что? Ты себя слышишь? За основу чего? Рукопись и изданная книга – почти слово в слово. Изменены лишь имена.
– Вот видишь, уже не слово в слово…
Эма взглянула на него так, что Глеб, не выдержал и опустил глаза. Эма взяла свою сумку и направилась к выходу из гримерки, бросив на ходу:
– Я больше не желаю слушать этот бред.
Глеб подскочил с дивана и перехватил ее за руку.
– Подожди! Я прошу тебя, останься. Если он будет продолжать вопить на всех каналах, что ты прячешься, и тебе есть что скрывать – все мгновенно нарастет снежным комом. Я прошу тебя, хотя бы выйди, побудь там хоть несколько минут! И если все это тебе покажется невыносимым – развернемся и уйдем. Но мы должны выйти. Прошу тебя.
Дверь распахнулась, и в комнату шумно вошел адвокат Алешкин. Популярный защитник звезд, он как всегда был в очках оригинальной формы, алой бабочке и на полном позитиве.
– Всем добрейшее-милейшее! – поприветствовал Алешкин. – Я готов разделать этого вашего лжеавтора, как моя бабушка – селедку на форшмак. Экспертиза у нас на руках, но! Мы должны понимать, что она не имеет полной силы. Мы сможем ее использовать лишь как козырь во время предстоящей беседы. И если Герман Василевский все-таки решит подать иск, то придется делать новую, по всем судебным протоколам.
– Это я и пытался объяснить Эме, – сказал Глеб.
– Придется выслушать оппонента и другого выхода, как прямой эфир, у нас, как я понимаю, нет?
– Да, – кивнул Глеб. – То есть, нет. Юрист