пить. Сегодняшний вечер раскрыл характер Вити с неожиданной стороны. Ей очень хотелось ему помочь. Уж не тот ли это подвиг, о котором она мечтала? «Но все это получится, только если я буду постоянно молится. Главное, что б он меня не выгонял, а гневными глазами пусть зыркает – это сломанная жизнь злобится, я потерплю», – думала она.
Катя считала себя бесталанной. Она пошла учиться по маминым стопам на агронома. Но не видела в этом призвания. Просто растениеводство было ей знакомо и понятно – с малолетства они с мамой сажали цветы и следили за огородом. На самом деле, у неё оказался талант психолога, или просто доброе сердце.. Может, благодаря нему в общении с Виктором она добилась определённых результатов. Он престал срываться на крик и резкие выражения, иногда даже говорил с поразительной для него душевной чуткостью, уже не прогонял девушку по пять раз за вечер. Катя заметила темы, которые не следовало пока с ним обсуждать: это брат и мама. О прошлом Витя по-прежнему рассказывал только урывками. Зато любил слушать подробности о Катиной семье. Один раз, слушая болтовню о старшем брате, он прервал её:
– Погоди, его зовут Максим? Как твоя фамилия? Дубинина? Мы знакомы с твоим братом. Тесен мир…
– Откуда ты его знаешь?
– Салагами вместе бузили, в одной шобле пьянствовали, ещё до армии. Он постарше лет на семь, всё говорил: «Не пей, Витька, это тебя брат спаивает». Я на это сразу в драку лез, благо кулаки больше выросли. Только брата твоего не особо поколотишь, он ведь единоборствами занимался… Потом-то всё плохо кончилось: кто в тюрьму попал, кто спился, а кого-то зарезали. Макса я из виду потерял… Что, правда, сейчас счастливый семьянин?
– Да, жена у него врач, очень хорошая, трое детишек. Хочешь, расскажу ему о тебе?
– Не надо! Он-то выбрался, а я – в дерьме…
* * *
– Витя, ты оброс. Давай, подстригу? – Катя задумчиво оглядела лохматую голову.
Синяки у него прошли, царапины зажили, отёчность спала, а вот волосы висели паклями.
– Умеешь?
– Умею. У мамы не получается, а у меня как-то сразу получилось. Я и папу, и братьев иногда стригу. Папа только перед важными встречами идёт в парикмахерскую. Так что?
– Нет, – Витька набычился.
– Но почему?
– Ну… не хочу, чтобы женские руки моей головы касались.
– А в парикмахерской не женские, что ли? Где ты мужские отыщешь?
Катя права. Одно время Витька к сослуживцу мотался, тот в армии классно стриг, но потом перестал ездить, потому что всё время пил; приходилось, протрезвев, в парикмахерскую наведываться, там дамочки морщились брезгливо, когда его стригли, но ему было плевать. Тогда…
– В парикмахерской – другое дело, а твои – не хочу.
– Глупый какой. До выписки далеко ещё, так и будешь патлатым? Я принесу в следующий раз всё необходимое.
И принесла ведь целый чемоданчик. Витька смирился, отдал себя в её руки. Устроились на табуретке в конце коридора, некоторые приходили поглазеть, а один тоже