такая вот безоговорочная капитуляция, неожиданно обернувшаяся маленькой победой. И так ли важно, что этот самовозвышающий обман всего лишь дымовая завеса, прикрывающая его от ежевечерней тишины отчаяния?
Он почувствовал себя еще более одиноким, чем тот неприкаянный собачатник с какой-то козявкой на поводке, который каждое утро маячил в лесопосадке под окнами. У него хотя бы есть лохматый друг.
От этих тягостных размышлений его отвлек Чалый, завалившийся в редакционный кабинет с извечной термоядерной триадой – бутылкой водки, банкой маринованных огурцов и буханкой хлеба. Кажется, он был или в самое ближайшее время собирался быть с похмелья. С большого, очень большого бодуна.
– Не дала. Сука, – мрачно констатировал он.
– Кто? Кому? – деловито поинтересовался Михайлов.
– Лариска. Мне. Всю ночь только и повторяла: «Мы абсолютно не подходим друг другу, но не пойму, почему меня так тянет к тебе!» Ну не сука ли? Проваландался только без толку. Что я теперь скажу жене? Она и так свихнулась от ревности. Наш брак уже двадцать лет трещит по швам. Я только тем и занимаюсь, что спасаю его!
«Своеобразный способ спасения, однако, ты нашел», – подумал Михайлов. История семейной жизни Артема в его собственном изложении не отличалась оригинальностью: женился на красивой стройной девушке с очаровательной придурью в голове. С годами красота и стройность ушли, придурь улетучилась, а освободившееся пространство заняла полноценная дурь…
– Хочешь утешительный стишок? Неизвестного автора…
– Давай. Люблю фольклор.
Михайлов прокашлялся и продекламировал:
Я спросил у дяди Феди:
«Почему машина едет?»
Дядя Федя нос потер
И сказал: «У ей мотор».
Я поправил дядю Федю:
«Не у ей, а у нее».
Возмутился дядя Федя:
«Ах ты, сука, ё моё!»
Я на всякий случай в руку
Взял осколок кирпича
И ответил: «Я не сука.
Я орленок Ильича!»
– Спасибо, утешил…
Чалый нарезал хлеб, шевеля пальцами, как щупальцами, наловил в банке огурцов, разложил их крокодильей горкой на блюдце. Затем раскупорил водку и разлил ее по пузатым стаканам, граненость которых давно ушла в область преданий и ностальгий.
– Из-за этой вертихвостки Костыль чуть инвалидом не стал. Понимаешь, трындозвон свой у Снежанки забыла. Тут муж вернулся из командировки и, не разобравшись, ринулся в штыковую атаку. С треногой наперевес… Ну не стерва, скажи?
– Ничего не понимаю. При чем тут Костыль? Чей муж?
– Давай сначала выпьем. Тут без бутылки не разберешься…
Он выплеснул в себя стакан и начал свой путанный рассказ, из которого следовало, что обмывание лауреатства Знаменской вылилось в остросюжетное действо в стиле экшен с элементами маски-шоу. Судя по той скупой и противоречивой информации, которую