добавил: – Ни одному еще не удавалось продержаться в Ангельской пыли целую ночь. Обычно мы, скалолазы, находим тех, кто "я теперь сам по себе", мертвыми в течение нескольких дней – с проткнутыми горлами и разбитыми головами на дне расщелин. Этот белый туман доводит людей до безумия всего за несколько часов, приводит к полной потере контакта с реальностью, сильным галлюцинациям, паранойе, агрессии или страху… Смерть кажется им легким спасением.
Но я провела в этом тумане целую ночь, и у меня не было никаких галлюцинаций. Видимо, домик на дереве находился достаточно высоко над этой… Ангельской мглой.
Холодная вода источника была достаточно прозрачной, чтобы послужить мне зеркалом, и я поймала взгляд на отражении своего лица – измученного и осунувшегося.
И вдруг я осознала холодящий душу парадокс. Галлюциногенная дымка, должно быть, действует только на здравомыслящие, логичные умы, доводя их до безумия. А мой разум – ну, он был каким угодно, только не "нормальным". Не исключено, что мой своеобразный мозг спас мне жизнь прошлой ночью.
Естественно, я не стану рассказывать им о своих догадках.
Мерный голос Али, опытного скалолаза, направлял мои шаги во время трудного спуска по отвесным склонам. Пот струйками стекал по моей шее, и я, запыхавшись, кое-как выдавила: – Могу ли я попасть в секцию скалолазов, как вы?
Ева звонко расхохоталась, протянув руку, чтобы поддержать меня.
– Альпинист! Ты? – повторила она, явно позабавленная моим наивным предложением. – Твои две руки выглядят куда слабее, чем одна рука нашего самого слабого скалолаза. Извини! – ее зычный смех эхом отразился от скал, пошатнув мою концентрацию и уверенность.
– Что же мне делать? Может, подскажешь, в какую секцию лучше податься? – спросила я, впервые нахмурившись.
Али ненадолго задумался, а потом предложил: – Скажем, новый картограф? Ты читаешь карты? Умеешь чертить?
Воспоминания о предыдущей ночи тут же пронеслись в моей голове. Мягкий голос Макса зазвучал, как колыбельная песня, повествуя о картах.
– Я только начала учиться… – тихо откликнулась я, надеясь избежать очередного раунда смеха.
Но Ева запыхтела, ее загорелое лицо исказилось в замешательстве.
– Э-э… Может, огородница? Или кухарка? – протянула она, но тут же добавила: – Впрочем, не уверена, что в этих секциях нуждаются в новых подопечных. Уж слишком много новичков из предыдущей партии с материка.
Али вмешался, поворачивая ко мне свое стоически выдержанное лицо.
– Она в любом случае может стать портнихой. Каждая женщина умеет штопать.
– Ну… – пробормотала я, отводя взгляд.
Тут же вмешалась Ева, ее осуждающий прищур обострился.
– Не умеешь?! – усмехнулась она. – А чем ты вообще до этого занималась на материке?
– Я … занималась охотой в пустыне, – с горечью призналась я, когда в памяти пронеслись воспоминания