внезапно, как и начался. Четких границ этой поляны видно не было, однако мне показалось, что она равна по площади двум или трем футбольным полям. По ее периметру находились хижины с крышами из пальмовых листьев – каждая примерно по двадцать метров в длину и неполных десять метров в ширину, с фасадом, обращенным к центру поляны. Однако все они заметно уступали в размерах сооружению, находившемуся в центральной части поляны, где ничего больше, кроме этого сооружения, не было. Это сооружение представляло собой сильно увеличенную копию тех хижин, которые располагались по периметру поляны. Оно было точно такой же формы и с точно такой же крышей, однако размеры его показались мне огромными: оно насчитывало метров сорок в длину и метров двадцать в ширину, а его пирамидальной формы крыша, начинаясь почти у самой земли, поднималась более чем на пятнадцать метров в высоту. Данная постройка напомнила мне когда-то увиденную мною канадскую походную палатку размерами с баскетбольный зал, вот только состояла она, конечно же, не из металлического каркаса и брезента, а из стволов деревьев и пальмовых листьев.
Как только мы появились на этой поляне, к нам с разных сторон тут же бросилось множество детей, вслед за которыми стали подходить и их матери, а также десятки других людей. Все они почти без умолку что-то тараторили и кричали – в отличие от наших спасителей, которые по-прежнему не произносили ни одного слова.
Взглянув при свете костров на сопровождавших нас воинов, рассмотреть которых у нас раньше возможности не было, мы увидели, что вся их одежда состояла из одной лишь набедренной повязки, однако на голове у них красовались плюмажи из прикрепленных к затылку разноцветных перьев, на запястьях – цветные браслеты, на шее – ожерелья, в ушах – круглые серьги, изготовленные из костей каких-то животных. Их тела были полностью покрыты замысловатыми рисунками. На женщинах мы увидели только набедренные повязки, простенькие серьги и два-три скромненьких ожерелья. Перьев, браслетов и нательных рисунков у них вообще почти не было. Еще более скромно выглядели в плане одежды местные дети: весь их наряд состоял только из их лохматой шевелюры.
Однако во внешности у всех этих людей без исключения имелось нечто общее, а именно красная полоса, пересекавшая их лоб от виска до виска и проходившая чуть-чуть повыше бровей. Это, видимо, был отличительный признак людей данного племени, позволяющий не путать их с соседями.
Мы уже направились было к гигантской центральной хижине (Кассандра мимоходом сообщила нам с профессором, что подобные хижины с крышей из пальмовых листьев называются «малока»), как вдруг какой-то маленький ребенок подошел к мексиканке и протянул к ней руку, намереваясь прикоснуться к ее светло-русым волосам. К нашему удивлению, один из сопровождавших нас воинов поспешно подскочил к этому ребенку и, не произнося ни единого слова, дал ему такую затрещину, что тот, отлетев в сторону, упал на землю и громко заплакал.
– Ку алаве манин! – крикнул воин собравшимся вокруг нас