человеком должен стать. Помогай Авдотье с Настасьей как можешь. А я вот сейчас уже заканчиваю, да пойдём, собираться будем в дальний путь. В этот раз мы далеко отправимся, в соседний уезд, свой уж весь обошли.
На улице резко потеплело. Снег таял прямо на глазах. Под ногами хлюпала жижа из снега вперемешку с грязью.
– Да, видать, не до санок ещё, придётся на своём горбу короба тащить. А ждать хорошей погоды нельзя. Я не один тут. Пройдёт кто по тем деревням, которые я уже много лет обихаживаю, – и всё. Денег ведь у народа немного. Накупят чужого товара, мы сами без денег окажемся. И куда, ты мне скажи, товар девать будем, который мне недёшево обошёлся? Так что у нас выбора нет. Пойдём, переберём короба, загрузим их чем полегче, а завтра, с утреца пораньше, в путь-дорогу отправимся.
Так и пошло. Всю зиму и начало весны, и в стужу, и в метели, до апреля, когда началась весенняя распутица, они бродили по деревням, уходя зачастую от Жилиц на сотню вёрст. По дороге Тихон учил Ивана офенскому языку. Оказывается, был такой странный и непонятный обычному человеку язык, на котором общались встретившиеся где-нибудь в людном месте бродячие торговцы. Знать его каждому офене было необходимо, и прежде всего чтобы посторонние не смогли понять, о чём там гуторят эти торгующие мужики. Не будешь же цены и качество товара прилюдно, при покупателях обсуждать. Тем более спор затевать да отношения выяснять. А так и понятно лишь тем, кому нужно, да и мужики, вокруг толпящиеся, с уважением глядят: мол, смотри-ка, они и не по-нашенски разговаривать умеют. Иван только диву давался, как, слегка исковеркав обычное, всем понятное слово, можно превратить его в настоящую тарабарщину для окружающих, внимательно прислушивающихся к чужому разговору. Всё оказалось совсем не сложно, просто запоминать очень многое пришлось. Да и то не беда: путь долгий, времени, чтобы постичь эту науку, хватало.
Товара в амбаре становилось всё меньше. Кое-что вовсе закончилось, а то, что ещё осталось, раскупалось уже не так споро.
– Что ж, – сказал как-то Тихон, когда они в очередной раз, вернувшись домой, зашли в амбар, – надо заканчивать эту беготню. Ничего она уже почти не даёт. Остаток товара пусть лежит, не испортится. Будем теперь готовиться к полевым работам. Иди домой, дорогу, думаю, не забыл. А осенью, как урожай убирать закончите, приходи. Давай точно договоримся. Приходи накануне Дня святых Фрола и Лавра, и мы с утра на Фроловскую ярманку в Хóлуй отправимся. Это будет твоя первая ярманка, с неё и начнём.
Глава 4
В родной деревне. Лето 1749 года
– Ну вот, поели, теперь можно и поспать, – сказал папа. – Так, по-моему, в «Дюймовочке» жаба говорила. Только нам спать некогда, нам надо дальше ехать. Наша цель впереди. – И он руку, как Ильич на памятнике, вперёд вытянул. – Вон уже и дома виднеются. Это и есть наша с тобой родовая деревня – Жилицы. Поехали, а то у меня терпёж уже заканчивается, так по родной улице пройтись хочется.
– Что это ты заговорил как-то странно? Словечки какие-то чудные появились. Они вроде не твои. Я их от тебя никогда раньше