вскакивает с нижней трибуны. Подходит, руку мне на плечо кладет.
– Слушай, на следующей неделе снова игра, – говорит он. – Ты не виноват, Фредди.
А кто виноват? Такой легкий бросок профукать! Сбрасываю руку Джексона и тащусь в раздевалку.
А там – ни гу-гу, только дверцы шкафчиков хлопают, да вода капает в душевой. Плюхаюсь на скамью и жду, когда дыхание придет в норму. Я весь вспотел, но душ принимать не хочется. Несколько парней мне кивнули, но остальные явно стараются меня не замечать.
Как это мяч мог так выскользнуть? Поднимаю ладонь, осматриваю.
Блин, что-то не то. Кожа обвисла.
Подвигал ее другой рукой. Точно, обвисла, будто стала велика для моей руки. Может, у меня обезвоживание? Надо пить побольше.
Джексон ждал меня возле игровой площадки. Он сразу обратил внимание на мою кислую мину.
– Не падай духом, Фредди, – сказал он. – Ты набрал двадцать два очка, больше всех.
– Давай не будем, – оборвал я. Вообще-то я не плакса. Нюни не распускаю. Так чего же у меня так дрожит голос?
Джексон подтолкнул меня в сторону улицы.
– Погнали. Выше нос!
Я пихнул его в ответ.
– Думаешь, ты мне помогаешь? А вот ни фига.
Он поднял руки:
– Ладно-ладно. Сегодня ты не Бейкер-Забейкер. Ну и…
– Я Бейкер-Продувайкер, – простонал я. – Это даже не рифмуется!
Это порядком его насмешило.
– Ну и что? Вот с Джексоном вообще ничего не рифмуется. Поэтому я тупо не играю в баскетбол.
– Ты не играешь в баскетбол, потому что у тебя руки не из того места растут, – буркнул я.
– И это тоже, – ничуть не обиделся он. – Я назначил Мелоди встречу у твоих предков.
Дело в том, что мои предки держат кафешку в паре кварталов от школы, ребята в ней постоянно тусуются. Длинная стойка со стульями и четыре кабинки – вот и вся кафешка. В конце зала стоит древний игровой автомат «Пакман», принадлежавший еще моему дедушке. Только и слышно, что его «пинг-пинг-пинг».
Мелоди ждала нас у стойки, а перед ней стоял высокий стакан с розовым смузи. На ней была красно-желтая футболка с эмблемой «Гремучников» и серая юбчонка поверх черных леггинсов. Когда мы с Джексоном вошли, она повернулась нам навстречу. Ее темные волосы были схвачены сзади красной резинкой. У Мелоди такие серьезные темные глаза, и смотрит она всегда с прищуром, будто изучает вас.
Мы с Джексоном уселись на стулья по обе стороны от нее. Кабинки ломились от набившихся туда ребят, а в конце зала компания старшеклассников резалась в «Пакман».
– Почему на игру не пришла? – спросил я.
– Не хотела смотреть, как ты продуешь, – ответила она.
– О-о, это было жестоко! – возопил Джексон. – Удар ниже пояса!
– Откуда ты знаешь, что мы продули? – удивился я.
– Ну, вообще-то, я там была. – Мелоди присосалась к соломинке. – Думала, тебе не захочется говорить об этом.
– Тут ты попала в самую точку, – проворчал я.
Тут за стойкой вырос Норман Уэшберн,