скатерти океана,
Которого не перекричать,
Светило ушло в другое
Полушарие, где
Оставляют в покое
Только рыбу в воде.
Сахалин
Самолет наш, слава Богу, приземлился. Пока огляделся, втягивая в нос и легкие воздух совершенно странный. Я понял – я прилетел в другой мир. Совершенно другой. Пахло углем, хвоей, рыбой. Бог мой, я – на Сахалине.
Помнил, ул. Курильская, 26. Это мое общежитие. Но сейчас мне было все равно. Где я. Что я. Куда и когда. Перемена часовых поясов давала знать.
Но все-таки надо начинать жить. Уже – одному. И маме не позвонишь, и к ребятам не забежишь. И бригадир Ананыч не рявкнет: «Шевелись, студент».
Но голос чей-то резковато мне на ухо шепнул: «Давай, шевелись. Не хлопай булками». Это был голос моего бригадира Ананыча.
Ну, все будет хорошо. Я стал успокаиваться – мама за меня молится. Она мне сказала на прощанье. И Ананыч, видно, не забывает.
Далее – мелочи. Такси нет, а автобус будет через тридцать минут.
– Как же, – ворчала очень хорошо одетая женщина, – через тридцать. Дай Бог, чтобы через час пришел.
И оказалась права. Автобус пришел через час двадцать. Все, с чемоданами и мешками, ринулись.
– Это – последний! – громко кричал водитель. И почему-то все время смеялся.
Вначале я еще пропускал женщин, но быстро понял: будешь миндальничать – останешься ночевать в этом грязноватом сарае с названием «аэропорт».
Ну – удалось, и скоро я уже находился на площади Советская, в центре Южно-Сахалинска, который все сразу начинают называть просто – Южный.
– А как мне пройти на Курильскую?
Никто не отвечал. Все разбегались, как тараканы.
Я понял почему. Темнело. Тучи как-то мрачно надвигались на город, в том числе и на площадь Советскую, закрывая все темнотой и мелким дождичком. Вот это – да!
Но выручила меня все та же ворчунья, но хорошо одетая. Хотя и вообще публика прилетевшая была не захудалая. Почти все были знакомы: еще бы – остров. Куда денешься.
– Васек, че, в Крыме был? Ишь – черный.
– Да, еле ползу, Никитич. Последнее в етой гребаной столице спустил. Спасибо, главк перевод выслал. А то бы бомжевал где-нибудь в ментовке, га-га-га.
Я начал успокаиваться. Все как у нашей бригады, когда Витя от «Агдама» приходит черный и никакой.
– А вам, юноша, вон пряменько и повернете в четвертый переулок. Это и есть ваша Курильская. Небось, в общежитие?
– Да, да, спасибо большое.
– Ну, ладно, еще увидимся. Здесь все видятся. – Она почему-то громко засмеялась и села в авто «Победа».
Я побрел с чемоданищем искать четвертый переулок. Конечно, нашел.
Все получилось как-то хорошо. Показали койку в комнате.
И дальше – я провалился. В сон без тревог и волнений, огорчений, зависти и обид, ревности, любви и покоя. В общем, крепкий сон молодого человека, который сутки не спал и тащил по Курильской ненужный тяжеленный чемодан. И кроме этого, ничем еще отягощен не был.
Да