парализованная старушка, заглянула под нее, запустила руку, раздался резкий звук ползущего судна. Аккуратно, стараясь не расплескать содержимое, женщина направилась к выходу, оставив распахнутой дверь. В открытые форточки послышалось щебетание птиц, стремительно взлетевших с дерева. Закаркала ворона.
– Вита Сергевна, у тебя вчера глаза были серыми, а сегодня карие. Я боюсь тебя. Ты плохая нечисть.
Медсестра обернулась на Катерину, та прикрыла глаза ладонью, посмотрела на Оксану Ивановну сквозь раздвинутые пальцы, как ребенок, увлекшийся игрой «ку-ку». Женщина вернулась к ней, мягкими движениями отняла от ее лица ладонь, уложила на постель, накрыла одеялом, затем вместе с Антоном Юрьевичем покинула палату.
Сразу за ними в комнату снова прошла Анна Семеновна. Уборщица выставила таз с грязным бельем в коридор. Туда же вынесла пару стульев. Подойдя к окну, провела мокрой тряпкой по плинтусу. Шумно дыша и ритмично двигая шваброй, направилась к выходу, оставляя за собой на линолеуме грязные разводы. Сквозь дремоту Катерина услышала, как под ее кроватью тряпка зацепила тапки.
Глава 4
Поселок Черемушки.
Дом для престарелых людей. Июль 2016 год
Этот день в доме для престарелых людей прошел как обычно, в своем режиме, написанном на листе, прицепленном к стенду на иголку. К вечеру Антон Юрьевич выглядел уставшим. Он находился в своем кабинете, который выделили ему на первом этаже, почти у самого входа, еле слышно подвывая под нос мелодию, лениво расписывался в журнале. Затем, достав из ящика стола свой маленький блокнот, записал: «Когда на пути встречаются мосты». Задумался, помахал ручкой в воздухе, словно Пушкин пером. Мысль не шла. «У Александра Сергеевича бы уже появилась», – подумал он, обреченно бросив ручку на стол. Врач повел взглядом на темно-зеленые обои в полоску, подгибающиеся в углах, тюль в крупный цветочек, лаковый шкаф для одежды. Осмотрел белую герань в большом горшке, подаренную матерью Степана в благодарность за ее лечение. Женщина сказала, что этот цветок очищает воздух. Все это навело на Антона Юрьевича тоску. «Нужен ремонт. И чем скорее, тем лучше», – подумал врач.
Вскоре в дверь постучали. Степан, местный сантехник, сначала просунув свою лохматую шевелюру в проем, потом показал лицо, улыбнулся. Антон Юрьевич в ответ кивнул, и мужчина, шаркая ногами по полу, устроился в кресле. Степан – высокий сухопарый мужик пятидесяти пяти лет, рыжеватый и усыпанный веснушками, стриг волосы раз в полгода и носил бороду. Жил он рядом с домом престарелых вместе со своей религиозной матерью. Твердой убежденностью держать пост вызывал насмешки и раздражение у повара Тамары и социального работника Тани, хотя живущие здесь старушки его стремление к вере в Бога поддерживали.
– Раиса померла, – тихо произнес он, исподлобья уставившись на Антона Юрьевича. – Аннушка взяла ее за руку, чтобы перевернуть, обмыть, а та уж похолодела. Позвонили везде, как положено. Щас скорая приедет, участковому