оказалось, я был последним не только в строю, но и в журнале. После меня был только худой, высокий, светловолосый мальчишка с нерусскими чертами лица по фамилии Ялолеев и со странным именем Исуп.
Помнится, позже, в классе четвёртом мы дразнили его так:
– Это кто такой? – удивлённо интересовался кто-нибудь у своего товарища, кивая в сторону Исупа.
– А, – махал тот рукой, – и суп, и картошка, и окрошка. Сам выбирай.
Но Исуп не обижался на это, а лишь улыбался в ответ, показывая крупные с жёлтым налётом зубы.
Но это обстоятельство меня тоже не задело. Ведь моя фамилия начиналась на букву «Ч», а она стоит в конце алфавита. Так чего уж тут обижаться? И когда, наконец, она произнесла: «Чебышев!» – я, как и все, откинул крышку, поднялся и громко, чтобы все знали чья это фамилия, ответил: «Я!»
– Садись, Саша, – кивнула она мне головой и снова уткнулась в журнал.
Пауза затянулась, и я подумал было, что я последний, но она вдруг, запинаясь, прочитала:
– Яло… леев… И.. суп!
Тот сидел в третьем ряду, у стены за шестой партой. Услышав свою фамилию, поднялся и смущённо уставился перед собой, как будто ему было неловко за то, что родители так его назвали.
Затем Зинаида Андреевна отложила журнал и представилась сама. А после торжественно начала:
– А теперь, дети, мы с вами начнём первый в вашей школьной жизни урок. И начнём мы его с азбуки…
Глава 3
Вспомнив школьное детство, тяжело вздыхаю, а глаза сами по себе тут же обращаются на противоположную скамейку.
Светка поверх очков смотрит по сторонам, наверное, пытается найти свою подшефную. При этом её взгляд несколько раз проходится по мне, но никаких эмоций за этим не последовало. Наконец-то увидев то, что искала, она успокаивается и снова возвращается к чтению. Обида, прошедшая из-за погружения в воспоминания, вспыхнула с новой силой. Так ты не узнала или сделала вид, что не узнала?
Она и тогда в первые дни нашего знакомства делала вид, что меня не существует. Долго игнорировала, пока не произошёл инцидент. А случилось это перед моим днём рождения, в конце октября. Получается, что два месяца она упорно не хотела со мной знаться. Но здороваться, по-моему, здоровалась. Или нет?
Напрягаю память.
Она всегда заходила в класс почти последней и громко произносила: «Здрасьте!» Конечно, она здоровалась со всем классом, но при этом глядела на меня. Вернее, в мою сторону. А, может, она просто смотрела на своё место, куда должна была вскоре сесть? Может быть. Но рядом с этим местом сидел-то я, а, значит, её взгляд относился и ко мне. И поэтому, когда она плюхалась на сидение, я, подражая ей, всегда отвечал: «Здрасьте!»
Но она, сделав вид, что я пустое место, молча раскрывала портфель, доставала из него чернильницу-непроливайку и аккуратно ставила её в специальное углубление на парте, затем извлекала пенал с ручками и карандашами, тетради с учебниками и раскладывала всё это аккуратно перед собой. Потом прятала портфель в полку,