вымести метлой, настолько плохо он сохранился. Наших шагов неслышно, пахнет сырым камнем и пылью. На перилах висят простыни, над центром зала некогда красивая люстра с большими, похожими на капли подвесками, перепутанными паутиной.
Признаю, мне всегда больно смотреть, как подобная красота гибнет под влиянием времени. Сразу хочется восстановить, отреставрировать… Вот и сейчас в голове засела мысль, что… а может я смогу? Если это дом моего муженька, которому явно плевать, раз он не занимается наведением порядка. А зря. Место очень красивое и перспективное.
Может мой шанс? Вот только хватит ли мне сил?
У противоположной стены лестница, к которой направляется Франц. Я оглядываюсь по сторонам, подмечая запылившиеся картины, которые тоже стоило бы привести в порядок.
– Франц, напомните, а как давно генерал здесь живёт?
– Дайте вспомнить, – наши голоса эхом отражаются от стен. – Кажется чуть больше года.
– И за это время он не пытался элементарно уборку сделать?
– Для вас будет неожиданно узнать его с этой стороны, – Франц оборачивается с виноватой улыбкой. – Но так всегда бывает. Тем более, вы так старались ради этой свадьбы. Уверен, подобные мелочи не омрачат вашей радости от достигнутой цели.
О как. Так та, что жила в этом теле до меня специально нарывалась на супружество? Как интересно. Ну, надеюсь, генерал не слишком расстроится, если я скакать вокруг подобно обожаемой болонке не стану.
Мы поднимаемся на третий этаж. Франц будто кого-то ищет и, наконец находит. Худенькую старушку, занятую тем, что сметает с подоконника пыль перьевой метёлочкой, настолько древней, что уборка, кажется, оставляет больше грязи, чем до уборки.
– Грета? – обращается к ней дэвиан.
– Франц, – скрипит та в ответ, вот вроде у меня глаза не видят, а ты-то что, малец, ну? Совсем уже сквозь пальцы смотришь.
– Кирса значит, – усмехается Франц. – Вас ещё попробуй различи. Принимай гостей. Это леди Карт, твоя новая хозяйка.
Из бабушки, которая, кажется, вот-вот готова угостить тебя конфеткой или пряником, служанка Карта превращается в похожую на ворону старуху. Смотрит она на меня совсем не как на хозяйку.
– Значит, он всё же приволок в дом эту змею. Бедный мальчик, намучается с ней… Что делается, ох… И правда, не было печали, да пришла беда в наш дом. Теперь всё рухнет.
Сказать, что я обалдеваю от услышанного – всё равно что ничего не сказать. Чувствую, как у меня обжигает щёки, пульс стучит в ушах подобно маршевому барабану, а по спине проносится волна колючих мурашек.
Вот как реагировать в такой ситуации? Высказать всё, что я об этой бабке думаю? промолчать, чтобы не развивать конфликт и не рисковать выдать в себе попаданку? Как бы поступила прежняя владелица тела? Вряд ли она позволила бы какой-то служанке так говорить о себе. Всё рухнет, вы гляньте. Да оно рухнуло бы и без моего участия! Ясно, что молчать в этой ситуации нельзя, но… как именно сказать, чтоб не сделать себе хуже?
Медленно вдыхаю, то ли чтобы