весь день убегала из дома.
Проснусь в воскресный день рано-рано (я в темной коморочке одна спала), пока еще никто не вставал, оденусь, тихонечко из дома выскочу – и прямым сообщением в Кремль, в церковь к ранней обедне. И не думайте, что на конке, нет, денег у меня ни гроша, это я пешком отмериваю.
Отстою обе обедни, все молебны отслушаю, панихиды и начну по Кремлю из храма в храм бродить, жду, когда придет мне время идти в Кадаши, там отец Николай Смирнов по воскресеньям устраивал для народа беседы с туманными картинами. Этого я уж ни за что не пропущу!
А есть, между тем, хочется – сил нет, но терпи! Домой вернешься – больше не выпустят. А ведь после туманных картин – как ты на акафист не останешься?! Или к отцу Иоанну Кедрову пойду, там-то уж совсем не уйдешь – до того хорошо.
Вот после такого-то дня, едва ноги передвигая, и притащишься домой в одиннадцатом часу ночи. Постучишь тихонько-тихонько, мачеха выйдет, дверь откроет и только скажет:
– Опять допоздна доходила! Иди уж скорей! Я тебе под подушку две картошки и ломоть хлеба положила. Начнешь есть – смотри не чавкай, чтобы отец не услышал. Он тебя весь день ругал и не велел кормить.
Справедливая была мачеха, хорошая, но строгая, конечно.
А один раз до того я наголодалась, что сил моих не было. А времени – только два часа дня. Вот и пришла я в Кремль в Вознесенский монастырь, там мощи преподобной Евфросинии лежали.
Стала я перед ними и прошу:
– Мати Евфросиния, сделай так, чтобы мне есть не хотелось.
Потом подошла к образу Царицы Небесной. А в храме – ни души, только монашки на солее убираются, и никому из них меня не видно. Так вот, я к нему подошла, взобралась по ступенечкам, стала и молюсь:
– Царица Небесная, сделай так, чтобы не хотелось мне есть, ведь еще долго ожидать, пока вечер наступит и я домой вернусь.
Помолилась (мне ведь тогда только двенадцать лет было), схожу по ступенечкам вниз и вижу, что рядом с образом стоит монахиня в мантии, высокая, красивая. Посмотрела она на меня и протянула мне просфору небольшую: – На, девочка, скушай.
И тихо мимо меня прошла, только мантией зашуршала, и вошла прямо в алтарь. А я стою с просфорой в руках и от радости себя не помню И надо еще сказать, что таких просфор я не только никогда в руках не держала, но и не видывала Какую я могла редко-редко купить? За две копейки маленькую, их пекли целой полосой и потом ножом отрезали.
Ну, пошла я, набрала в кружку святой воды и здесь же в церкви в уголочек забралась, да всю просфору с водицей-то и уписала.
И думаю я, что дала мне ее сама преподобная Евфросиния.
Начало
Снег, снег, снег… Он слепит глаза, а я во всю мочь бегу по улице поселка.
Мне шестнадцать лет, я – секретарь школьной комсомольской ячейки. Сегодня наш кружок самодеятельности ставит спектакль в заводском клубе, и я играю главную роль. Выучила ее назубок, а вот костюм не готов, из-за него и торопиться приходится.
Дома никого нет, отец в командировке, мама, верно, ушла к бабушке.
Открываю сундук