по водой, но не ударились пока не разу, и борта лодки не пострадали.
– Темнеет, пристать бы надо! – крикнул Панкратов, – заночуем, да чаю попьём, хлебцем закусим!
Семён Панкратов был самым, пожалуй, сильным из всех, коренастый, словно медведь, и такой же цветом волос, мужчина лет сорока. Сам пришёл в эти места из Архангельска. А до того служил в армии, в линейном сибирском батальоне, воевал с японцами в 1905 году. И его, как человека бывалого, в артели уважали.
– Идти дальше надо. Здесь не больно то хорошо. Беда может случится, сгинем бесследно. Дурные это места, – многозначительно проговорил Усольцев, – и старшой наше то знает. Верно ли говорю, Афанасий Иванович?
Андрей Усольцев был моложе остальных, пожалуй, только Еремей Красильников встал годами младше Усольцева. Парень видный да сильный, как и все, с волосами, стрижеными в кружок, да небольшой бородкой. И одет как все, в поддевку, рубаху-косоворотку, сапоги и шаровары. Только вот, пожалуй, с особой лихостью носил картуз на своей голове.
– С версту пройдём, можно и остановится. Но на другом берегу, вон, затем мысом встанем, – согласился Харатьев, – и то не надо Бога гневить, и так шли хорошо. А здесь остановимся, худо будет. Главное, что баб с нами нет. А то бы точно…
Харатьев же выглядел куда менее мощным на вид, и ростом поменее Панкратова. Но жесткое, волевое лицо выдавало настоящего вожака. В свои сорок два года Афанасий побывал во многих передрягах, но отовсюду смог вывести своих людей живыми и с прибытком вдобавок.
И Афанасий стал смотреть, прищурившись, на пологий берег, словно мог чего рассмотреть. Другие артельщики мигом присмирели, знали ведь, что не шутит старшой. Много чего этот человек видывал, и такого, что другим сроду не пришлось. Только вот, маленькая лайка, высунула нос из – под лавки, принюхалась, и давай лаять. И тут, как и не ожидал никто, кинулась в воду, и уже через минуту помчалась по пологому берегу, куда не хотел приставать Харатьев.
– Что делать старшой? – прогудел Панкратов, – пошли к берегу, а то пропадёт наш Дружок.
– Давай… Кажется дождик собирается, а старики говорят, что не любит он непогоды. Может быть, нам и повезёт…
И артельшики подгребли к берегу. Вытащили всё добро с лодки, и поставили своё судёнышко на камни. Трое, Панкратов, Харятьев и Мясников закинули ружья за спину, и собрались в дорогу.
– Афанасий Петрович, возьмите меня с собой. Я пригожусь, честное слово, – попросил Еремей Красильников, тоже закидывая мешок за спину, – и стреляю я хорошо!
Конечно, Еремей годами был молод, лет не больше шестналцати, как это знал старшой ватаги Афанасий. Пригоже выглядел, с тонким лицом, серыми глазами. И хотя, на вид был хлипковат, но никогда не ныл, да н не жаловался на усталость в тяжком пути. Сроду не был обузой, да и уху или кашу варил хорошо.
– Что тут скажешь? Ватага должна решать, – заметил Афанасий, сбив свой картуз на затылок.
– Да