свернул с дороги, и перед ним словно возникла высокая каменная ограда, окружавшая это скрытое место. Сложенная из громадных, заросших мхом гладко отёсаных глыб. Но человек непривычный или неопытный, принял бы эту кладку за каменную скалу или гряду. Но разве могли бы сделать подобное обычные люди?
Вернее, не совсем так, как бы подумал случайный, приблудившийся здесь человек. Ну а Охотник постучал в ворота, и ему открыл юноша, ростом тоже ему под стать.
– Привет тебе, Кашей, уж заждались, не знали, когда возвратишься!
– Да не с пустыми руками. Вот, мяса принёс. Свежего, а то, верно, рыба всем надоела!
– Ничего. Что-то на ледник положим, а что и Висна испечёт. Пошли есть, а то каша остынет! Тата отличную кашу пшённую наварила, на молоке! Кащей зашёл внутрь этого дома -убежиша. Изнутри всё выглядело гораздо приятне, веселее, чем снаружи. Сработано добротное здание было по старине, круглым в плане, в два этажа. С десяток небольших окон позволяли проникать внутрь лучам солнца. Двор был ухожен, чисто выметен.
К людям подбежали две лайки, одна и них ткнулась носом в руку Кашея. Тот погладил собак, присел рядом.
– Ну что? Я и про вас не забыл. Пошли со мной.
Он встал у собачьих будок, где стояли большие глиняные миски, без следов грязи, чистые и отмытые. В них и положил кости для пушистыз помошников.
– Вот, ешьте, молодцы, – приговаривал Тивда, – и ты Серый, и ты, Найда. Теперь еды вам надоого хватит!
Собаки с урчанием грызли кости, соскребая начисто с них мясо, жилки и жир. Кое-о чём охотнику думать было пока не нужно…
Во дворе был вырыт и кололец, в одной из громадных подклетей. Пара коров размещали подалее, от жилых комнат, что бы не мешать людям. Но они выдавали своё присутствие громким мычанием. Надо было и о животине подумать.
– Салит, пора коров на выпас отгонять! – напомнил Кащей, – чего ты, позабыл, что ли?
– Да помню, я сейчас! Всё сделаю, Тивда!
Именно так и звали на самом деле Охотника, Тивдой, а Кащей- лишь прозвище, данной Альмой, Второй из Мёртвых Царевен.
Выглядел Салит, как и все обитатели этого строения, дома-крепости. Высокий, стройный, с обритой головой, и косичкой серебристых волос на затылке. И этот юноша, а на вид никто бы не дал ему больше двадцать лет, отворил ворота, и стал выгонять коров за ворота. Одна из них заупрямилась, не желая выходить из тёплого хлева. Тогда великан, ни слова не говоря, подсел, взвалил себе на плечи эту громадную пеструшку, не вздыхал и не тужился, словно поднял малый камешек. Корова же, не испытывала страха, не мычала и не билась, только повернула голову, и облизала шершавым, как тёрка, лицо Салита. Тот только ухмыльнулся, так и вышел с коровой на плечах со двора, на лужок. Следом шустро бежала и другая коровёнка, ещё тёлочка, весело помахивая хвостом. На это смотрела с улыбкой высоченная девушка, с серебристыми волосми, убранными в тугую косу. Нарядный сарафан и рубаха отлично ей шли, как