и совсем другое – столкнуться с организованной вооруженной силой, готовой оказать ожесточенное сопротивление. Много чего еще припомнил казакам Кучин, но делать было нечего – нужно было идти докладывать о провале выполнения задания.
К его несказанному удивлению, Миклашевский не стал его ни о чем расспрашивать, сам был сильно смущен, теребил свой замечательный длиннейший ус и отводил взгляд в сторону. Не дослушав доклада Кучина, он потрепал его по плечу, откашлялся и как-то задумчиво высказал ему свое удивленное восхищение по поводу того, как замечательно работает телеграфная служба в королевстве.
Кучин не понял, причем тут телеграф, и молча ждал разъяснений.
– Видите ли, ротмистр, не успеет человек за границу выехать, стоит ему только телеграмму отбить, и вот, пожалуйста, ее уже с утра доставляют. Очень эффективно работают. Вот, извольте ознакомиться, – и он протянул Кучину листок с неровно наклеенными серыми бумажными ленточками телеграфного сообщения. Кучин прочитал и громко нецензурно выругался, помолчал немного, и выругался еще раз, на этот раз более основательно, в три загиба упомянув полковника Бойко, всех его предков, родственников, и казаков в целом, хлопнув себя при этом по колену.
– Прошу прощения, господин полковник! – извинился он.
– Ничего, ничего. Готов к вам в этом смысле присоединиться.
В телеграмме, адресованной Миклашевскому, казачий полковник Бойко выражал глубокую благодарность за столь своевременно оказанную ему материальную помощь и желал всяческих успехов в затеянном ими мероприятии. Он не поленился на первой же станции после пересечения границы, по пути из станционного ресторана (где он расплачивался золотыми наполеондорами), будучи в благодушнейшем настроении, заглянуть на телеграф и отбить благодарственную телеграмму.
Восемьдесят казаков оказались призраками, продуктом его фантазии, и после получения на них денежного содержания благополучно испарились, развеялись по ветру, их на вокзале не было и быть не могло, а вот сам полковник Бойко и его компаньон, казачий старшина, на вокзале были, но гораздо раньше назначенного времени, прихода Кучина они, разумеется, не дожидались и уехали международным экспрессом еще прошлым утром, лелея надежду, что в сербохорватском королевстве ноги их больше никогда в жизни не будет. В Париж они отправились, конечно же.
Миклашевский озадаченно поморгал, глядя в свои списки, что-то отметил, и деловым тоном проговорил:
– И тем не менее, и тем не менее… Надо продолжать работу. Вот тут я для вас, Александр Васильевич, списочек составил, потрудитесь обойти как можно скорее.
ЛОВЛЯ НЕПРИКАЯННЫХ ДУШ
Ну где еще в Белграде могут встретиться чрезвычайно занятые, бегающие по городу по неотложным делам офицеры? Да все там, конечно, на Теразии, в кафе, одни приходят, другие уходят, на бегу перекусить,