тебе, мой дорогой. Я вижу, рад ты очень. Вот это все тебе, – широко улыбаясь и умиленно глядя на Сашку, который, казалось, ликовал больше всех, проговорил Осип Евгеньевич.
Мальчишка же радостно, вприпрыжку, поскакал к своему месту, весь светясь от полученного заработка.
– Что ж, мои дорогие, мои славненькие, мои умеленькие, – пожилой мастер теперь уже обратился ко всем. Он продолжал улыбаться и наблюдать за радостными рабочими. В тот момент хозяйский статус его показался ему как ни на есть прекраснейшим положением, благодаря которому он иногда мог вот так радовать и осчастливливать людей своих. – Покуда денежек мы заработали много, как и силенок своих мы оставили на это нелегкое дело, то завтрашний день пусть будет нерабочим. Гулять так гулять! Только уж сильно там не веселитесь, приберегите младого здоровьица. А так, развлекайтесь, миленькие! Э-эх! – Он артистично топнул ногой. – Мне б ваши годки-то сладенькие бы… Я бы повеселился на славу. Но с разумом, дорогие мои. Так что, сердечко да разумишко свои вместе слушайте. Да радуйтесь же вы, лисы, радуйтесь!
– Вот здорово! Спасибо, хозяин, спасибо! Уж мы-то не прогадаем! – закричали рабочие.
Осип Евгеньевич принялся собирать разложенные свои инструменты. Мастера также последовали его примеру.
– Ешьте, пейте, спите, отдыхайте хорошенько завтра. Вы все это заслужили, голубчики мои. Вам и повеселиться – это не праздность. А уж после завтрашнего вернемся к размеренной работенке нашей. Да только уж веселитесь так, чтобы на работу-то все у меня явились. Вы уж меня знаете, я ласков и весел, но и требователен и серьезен. Слишком откладывать работу нельзя – сами всё разумеете, хлопчики. – Осип Евгеньевич подмигнул.
Собрав все свои инструменты и положив их под стол, пожилой мастер подошел к висящему на стене маленькому зеркальцу. Он внимательно всмотрелся в свое измотанное работой небрежное отражение. Затем поправил ворот на старой рубахе, коя, казалось, видала еще царствование Петра Второго. После еще с несколько секунд постоял, глядя на себя. Наконец он вновь заговорил, отходя от зеркала и, очевидно, смирившись с тем, что выглядит совсем заработавшимся и неухоженным. – Да теперь уж попроще будет немного, покуда заказов таких опять не поступит.
– Есть, пить, спать, по бабам ходить, морду бить – вот эт дело. Вот эт по нашему! – смеясь, говорил Иван. – А то моя, тварь такая, совсем распоясалась. Решила, что уже и денег я в свою квартиру принести не в состоянии. Заработок свой я получить и принести могу, но она не увидит ни копейки, пусть для начала уважать настоящего мужика научиться.
Шелков лишь закатил глаза, слыша его глупые речи, которые были изрядно противны ему.
Когда все рабочие разошлись и в мастерской, кроме Николая, остался лишь Осип Евгеньевич, который тоже уже сбирался уходить, Шелков решил обговорить с ним кое-что. Медленно приблизившись к хозяину, Николай бросил на него озадаченный взгляд.
– Осип Евгеньевич, простите, что я задерживаю вас, конечно… Я, честно сказать, и сам не