ничего нету! Может, махнёмся с тобой мужиками, не глядя?! Раз тебе не нравится профессор твой, попробуй с моим бездельником поживи!» И опять Роза осталась без поддержки, поэтому, зная, что ее просто поднимут на смех и опять придумают какую-то отговорку, она никому не говорила, что тогда, пять лет назад, когда Мирон первый раз не ночевал дома, а потом вернулся, что это уже не Мирон.
Она как мать чувствовала, что это не ее сын. И с сыном, и с доченькой у нее была связь. Незримая, необъяснимая. Вот как младенец в утробе пуповиной привязан к матери, так и после рождения деток все такая же пуповина соединяла ее с Мирончиком и Заинькой, только уже на ментальном плане.
Зойка, хотя и рано ушла из дома, и таскалась по мужикам, и заявила, что при первой возможности уедет жить в Париж. Но всякий раз, когда она звонила или приходила в гости, Роза Михайловна чувствовала, что эта ее доченька. Ее родная кровинушка! То же когда-то было и с Мироном, но после того случая он стал ей будто неродной…
Она даже сама не понимала, в чем дело. Ведь, по большому счету, если не считать его странного столетнего друга, то сын вовсе не изменился. Был уважительней, временами даже ласковый. Все также иногда ездил с отцом на рыбалку, все также, как и Пантелей мон, интересовался камнями и даже поступил в университет на геолога. И показал свой характер только в том случае, если кто-то отзывался нелестным словом о Сухинине или если мать пыталась не пустить его к соседу.
В такие моменты он готов был выцарапать ей глаза и закатывал такие истерики, что Роза боялась, что они кого-то перерастут в эпилептический припадок. Пацан рыдал, как раненый, катался по полу и кричал: «Пусти! Пусти меня к деду!!!» Так, что казалось, ещё чуть, и у него горлом кровь хлынет.
Но Роза не оставляла попыток прекратить их дружбу с дедом, хотя ей и было страшно за здоровье сына, и никогда не хватало сил идти до конца, и после таких вот припадков сын все равно уходил. Но время от времени она все ж пыталась их разлучить.
Ей казалось, что дед не просто дурно влияет на сына. Не просто ненормален тот факт, что мальчик хочет дружить с человеком минимум на восемьдесят лет старше себя. Ей казалось, что старик крадет у него личность. Его душу. Вернее, уже давно украл…
Возвращаясь от соседа, он первое время вёл себя абсолютно нормально, и единственное, что казалось странным, что он ничего не рассказывает о том, как проводил время в гостях. Было такое впечатление, что он вообще забыл, про какого деда у него спрашивают. Будто ему приходится напрягать память, чтобы припомнить, про какого такого Илью Ильича у него вообще спрашивают. И лишь через пару секунд он начинал понимать, о ком вообще идёт речь. Но и потом ничего толкового не говорил, так проворчит пару фраз для приличия и переводит тему, а то и вовсе смешно уходит куда подальше, чтобы к нему не приставали с расспросами.
И дня три вроде бы всё было более-менее нормально, но и в эти дни Роза чувствовала, что сын как-то отчужден. Хотя он общался с ними вроде как